Ударь по больному месту

Миссис Торенс не шевелилась. Она была так потрясена, что не могла прийти в себя. Минуты три она так сидела, а потом стала разглядывать свои красивые руки.

— Хэнк Сэнди, — наконец вымолвила она, глядя в пространство за моей спиной. — Да, он работал раньше в нашем саду. Я замечала, что у них с дочерью дружеские отношения. Он, бывало, играл с ней. Она любила дурачиться и прикидываться простушкой, а Хэнк — он на шесть лет ее старше — поощрял ее проказы. Я даже как-то пожаловалась мужу, после этого Хэнк перестал ходить сюда. Некоторое время Анжела, кажется, скучала без него, но потом забыла, и вот теперь, оказывается, они встречаются и моя дочь дает ему деньги. Я должна поговорить с Джоном. — В ее голосе зазвенел металл, и она пристально посмотрела на меня.

— Было бы лучше, миссис Торенс, если бы вы сначала поговорили со своей дочерью.

— С Анжелой? — она горько улыбнулась. — Девочка не будет со мной разговаривать… Она ненавидит меня.

— Здесь есть свои трудности, мадам, — сказал я. — Если вы хотите, чтобы я продолжал расследование…

— О каких трудностях вы говорите? Конечно, мне не хотелось говорить о ее сыне на этой стадии расследования.

— Хэнк очень опасен, миссис Торенс, — сказал я. — Мне нужно будет узнать, что делается в этом клубе. Полиция пыталась это сделать, но безрезультатно. Если мне удастся обнаружить что-нибудь противозаконное, я упрячу парня за решетку. Итак, решайте.

Взгляд ее стал жестким.

— Мне ничто не доставило бы такого удовольствия, как известие о том, что этот жалкий подонок угодил за решетку. Я не спрашиваю, сколько это будет стоить, но хочу, чтобы расследование было продолжено.

— У меня есть одно условие, мадам, — предупредил я. — Прошу вас ни о чем не говорить Джону Сэнди и вашей дочери. Надеюсь, вы понимаете меня?

— Я согласна на все, лишь бы это животное оказалось в тюрьме, — сказала миссис Торенс, и на этот раз ее голос дрогнул.

Я раскланялся и пошел прочь из сада. Начинался дождь.

Глава 4

Я сидел у ворот резиденции Торенсов, слушая, как нескончаемый дождь барабанит по крыше моего автомобиля. Еще и еще раз я восстанавливал по крупицам весь разговор с миссис Торенс. Она дала свое «добро» агентству на продолжение расследования. И если учесть, что это обойдется ей в кругленькую сумму, значит, мадам сильно заинтересована во всем этом деле.

Наконец я включил зажигание и медленно покатил вдоль высокой ограды, опоясывающей виллу. Дорога свернула направо, в узкую аллею, и я поехал по ней. Но вскоре впереди показалась высокая стена. Я надеялся, что аллея приведет меня к коттеджу, где живет Анжела Торенс, и не ошибся.

Оставив машину на мокрой обочине и натянув дождевик, я зашагал по асфальтированной дорожке к небольшому, примерно в три спальни и гостиную, домику. У крыльца стоял задрипанный, ржавый «жучок», тот самый, на котором наследница крупного состояния разъезжала по городу. Крыши над крыльцом не было, и дождь поливал меня все время, пока я звонил у двери.

Наконец мне открыли, и я увидел перед собой крупную негритянку, которая некоторое время пристально рассматривала меня, а потом спросила хриплым голосом:

— Что вам угодно, мистер?

— Мне нужна Анжела Торенс, — сказал я, разглядывая ее в упор.

— Ничего не выйдет, мистер. Мисс Анжела не принимает незнакомых.

Я достал удостоверение и сунул негритянке прямо под нос.

— Меня она примет, — добавил я этаким полицейским голосом. — Пропустите, разве вы не видите, что я промок?

Негритянка пробежала глазами раскрытое удостоверение, еще раз взглянула на меня и, отрезав: «Ждите», — захлопнула передо мной дверь.

Так вот какая она, Ханна Сэнди. Я пожалел старого Джона: с такой запьешь, ничего удивительного!

Я стоял под дождем и ждал. Минуты тянулись очень медленно. Наконец я вновь вонзил палец в кнопку звонка. За дверью послышалось движение, и на пороге появилась все та же Ханна.

— Войдите, снимите плащ и как следует вытрите ноги, за вами некому убирать.

Сняв плащ и шляпу и бросив их на стул в прихожей, я вошел в просторную гостиную, обставленную с большим вкусом. В углу я заметил телевизор. Я уже рассмотрел всю мебель и только потом заметил девушку, разглядывающую меня из шезлонга. Теперь на ней не было ужасных солнцезащитных очков и громадной шляпы. Свет из окна падал прямо на нее, и я немного опешил. Ведь миссис Торенс сказала что-то вроде: «Вряд ли какой-нибудь приличный парень заинтересуется Анжелой. Она совершенно неинтересная». Что это, материнская ревность? Я внимательно смотрел на девушку. Она напоминала Одри Хепберн в период ее дебюта: тот же классический овал лица, правильные черты, каштановые волосы, серьезные темно-карие глаза… Вот так дурнушка! Возможно, она была слишком хрупкой, но взгляд говорил о большой чувственности.

— Извините за вторжение, мисс Торенс, — сказал я. — Мне пришло в голову, что вы можете помочь в одном важном деле. Она улыбнулась и кивнула на стул:

— Возможно, и смогу, мистер Уоллес. Садитесь, пожалуйста. Хотите чаю или кофе?

— Спасибо, не хочу, — сказал я, присаживаясь.

— Вы — частный детектив?

— Именно так, мисс Торенс.