Удар по своим. Красная Армия. 1938-1941 гг.

Так, комбриг Самойлов показал 14 октября 1937 года: «В заговор я был вовлечен примерно в октябре месяце 1935 года бывшим начальником ВВС ХВО Локтионовым Александром Дмитриевичем при следующих обстоятельствах: однажды в разговоре со мной Локтионов высказал недовольство личным служебным положением, тем обстоятельством, что его перевели на работу в Харьковский военный округ, где объем работы, по его мнению, мал. Что до этого он командовал ВВС в Белорусском округе, который являлся по объему большим и с работой он справлялся неплохо.

...К заявлению Локтионова я отнесся сочувственно. Через некоторое время Локтионов вторично в разговоре со мной задел этот же вопрос. Начал критиковать руководство ВВС РККА.

Я считал себя тоже обиженным, так как мои просьбы перевести в тяжелую авиацию не удовлетворялись, был недоволен руководством ВВС и согласился выполнять предложение Локтионова. Указания, полученные от Локтионова, я начал выполнять и включился в проводимую им вредительскую работу.

...После ряда бесед, в которых выявилось мое оппозиционное отношение к руководству партии и правительству, Локтионов информировал меня о наличии в РККА антисоветского заговора, который намечает в ближайшее время осуществить военный переворот в стране и вооруженной силой изменить существующий в СССР политический строй...»

Вое здесь вроде бы логично — и недовольство Локтионова своим переводом из Смоленска в Харьков в 1935 году (именно тогда сформировался выделившийся из состава УВО Харьковский военный округ), и критика недостатков в руководстве ВВС РККА, которые действительно имели место. По большому же счету комкору Локтионову на свое служебное положение грех было жаловаться: он, по сравнению с другими командирами — комбригами времен Гражданской войны, сравнительно быстро продвигался по служебной лестнице. Не задержавшись в комбригах, вскоре получил под свое начало дивизию, а затем и корпус. При переводе в авиацию Локтионов, после непродолжительной переподготовки, был назначен начальником ВВС крупнейшего в РККА Белорусского военного округа. Тогда как другие командиры его ранга, переведенные в авиацию, получили только авиабригады. Харьковский же округ был не последним в РККА как по численности войск, так и по занимав-мой им территории. К тому же и званием на этом округе Локтионова не обидели — из всех начальников ВВС округов «комкора» в 1935 году получили только он да еще А.Я. Лапин (ОКДВА) и Ф.А. Ингаунис (КВО). А звание командарма 2-го ранга в авиации имел только один человек — Яков Иванович Алкснис, начальник всех Военно-Воздушных Сил Красной Армии. Так что обида Локтионова на свое служебное положение не имеет к тому никаких серьезных оснований и, как видим, не выдерживает серьезной критики.

Летом 1937 года Локтионова назначают командующим войсками САВО, которым он руководит всего несколько месяцев, а в конце того же года его ставят, после ареста Алксниса, во главе ВВС РККА. Не задержалось и очередное звание командарма 2-го ранга. Таким образом, доверие к нему со стороны руководства ВКП(б) и правительства было полным и безоговорочным. Видимо, тогда, в

1937 году, показаниям на него, полученным от арестованных командиров и политработников, не придали особого значения, положив их в архив. Как оказалось, положили их «до востребования», до поры до времени. А ведь известно, что заряженное ружье все равно когда-нибудь да выстрелит. И оно «стрельнуло» в 1941 году. Пригодились все-таки следователям из контрразведки эти бесценные для них материалы.

Локтионов вскоре после назначения на высшую в ВВС должность избирается членом ЦК ВКП(б), а также вводится в состав Главного Военного совета при народном комиссаре обороны. А цена показаний арестованных на того или иного военного (партийного) деятеля и реакция на них в НКВД все время колебались, они были разными в зависимости от отношения Сталина к этому человеку, от места этого лица в планах вождя. Они, эти параметры, в конце концов зависели от ситуации в стране и в мире. В 1937—

1940 гг. Локтионов Сталину был нужен, а в 1941 году, видимо, такая нужда в нем отпала. Почему? Ответ на этот вопрос нам и предстоит найти. Самого же Локтионова, разумеется, с показаниями на него в полном объеме не знакомили, хотя об отдельных из них он знал еще до своего ареста и давал по ним необходимые объяснения в соответствующих органах ВКП(б), НКО и НКВД.

О чем еще, помимо признаний Самойлова, показывали недавние сослуживцы Локтионова? Например, бригадный комиссар Киверцев заявил на допросе, что ему уже в 1931 году было известно о принадлежности Локтионова к контрреволюционной организации в Красной Армии. «...В апреле или мае 1931 года, будучи в Витебске на корпусной военной игре, я и комдив Клочко были приглашены Локтионовым вечером в гости. Локтионов нам рассказал, что он вступил в контрреволюционную организацию, будучи командиром в Белорусской дивизии в Минске еще в 1927—1928 гг.