о его «шатаниях» в сторону троцкизма. Хотя в некоторых из них (документах) Лапина именуют троцкистом, членом контрреволюционной троцкистской организации (другой термин — антисоветской троцкистско-диверсионной организации) на Дальнем Востоке. Но все это больше напоминает риторику, язык следователей и оперативных работников НКВД второй половины 30-х годов. И не больше! Потому что в содержании документов, кроме голых, ничем не подкрепленных обвинений в троцкизме, таковое трудно найти. Например, в таком документе, как знаменитая «Справка» — грозном предвестнике предстоящего ареста лица, на которого она была составлена. Исполненная под грифом «совершенно секретно», эта «Справка», как правило, содержала в себе все основные пункты обвинения, выколачивать признание которых у подследственных предстояло опытным «кололыцикам» НКВД. В случае же с Лапиным такого обвинения нет. Судите сами.
«Справка
Арестованный в ДВК (Дальневосточном крае. —
В пораженческих целях участники организации: Карпель (арестован), Лапин (быв. нач. ВВС ОКДВА), Кащеев (арестован) и другие выполняли поставленные Путна и троцкистским центром задания:
а) добиваться удаления укрепрайонов от границы вглубь советской территории;
б) лишать ОКДВА наступательных средств в бою;
в) дискредитировать решения ЦК ВКП(б) об организации особых колхозных корпусов на Дальнем Востоке;
г) сорвать план военного и жилищного строительства с целью затруднить развертывание ОКДВА.
Сознавшийся участник руководящей группы антисоветской троцкистско-диверсионной организации в ДВК, бывший нач. СКО (строительно-квартирного отдела. —
Активное участие Лапина в контрреволюционной троцкистской организации также подтверждает арестованный и разоблаченный член военного троцкистского центра Примаков.
Считаю необходимым Лапина А.Я. арестовать, о чем прошу Вашего согласия.
Вопрос с НКО (наркомом обороны. —
15 мая 1937 г.»7
.А.Я. Лапин был арестован 17 мая 1937 г. по ордеру, подписанному первым заместителем наркома внутренних дел СССР М.П. Фриновским.
Серьезный разброд и идейные шатания слушателей академии в 1923—1924 гг. свидетельствовали о слабой результативности мероприятий, намеченных после работы комиссии ЦК РКП(б) в 1922 г. А намечено было немало. Так, партийной организации академии было предложено усилить изучение коммунистами решений 10-го съезда партии, шире развернуть внутрипартийную работу, вовлечь всех членов и кандидатов партии в жизнь партийной ячейки и общественных организаций академии. Принимались меры по повышению уровня преподавания общественно-экономических наук, изучение которых становилось обязательным для всех слушателей. Большим подспорьем в деле воспитания слушателей (партийных и беспартийных) являлись доклады о международном и внутреннем положении Советского государства, с которыми выступали видные деятели Коммунистической партии.
Однако продолжим цитировать воспоминания М.И. Болоткова. «То же, к сожалению, надо сказать и о политическом руководстве академии. Как комиссар академии Муклевич, так и его помощники Островский и Белоцкий, ни разу не выступили на собрании с принципиальной критикой троцкизма. Помню, что на вышеописанном собрании присутствовал тов. Островский, но так и не выступил. Это обстоятельство, именно поведение таких уважаемых товарищей, в значительной степени осложнило и затруднило борьбу с троцкистами. Однако основная масса курса сумела быстро разобраться и с самого начала дискуссии выступила на стороне партии и ее Центрального комитета. Я не преувеличу, если скажу, что наш курс сыграл в стенах академии решающую роль в разгроме оппозиции в эти годы. Хочу отдать должное, вспомнив наиболее активных товарищей, которые много способствовали разгрому троцкистской оппозиции в 1924 году.
В этом же 1924 году припоминаю еще одно большое, на этот раз не курсовое, а общеакадемическое партийное собрание. Собрание проходило в клубе Военной академии на Воздвиженке, дом № 6. На этом собрании почему-то оказались в президиуме все «тузы» старой и новой оппозиции: Шляпников, Софронов и Радек. На собрании шла ожесточенная дискуссия.