Удар по своим: Красная Армия: 1938-1941 гг.

Иван Юкамс мужественно держался в течение месяца, несмотря на применение к нему физических мер воздействия. Например, на допросе 1 ноября 1937 г. он, отказываясь признать свое участие в военном заговоре и назвать Г.И. Векличева в качестве своего вербовщика, продолжал утверждать, что с Векличевым и его заместителем М.Г. Исаенко у него были только служебные отношения. Однако сутки спустя положение кардинально изменилось — И.Я. Юкамс стал давать признательные показания.

2 декабря 1937 г. он показал, что является агентом разведки Латвии. Это сотрудничество началось у него с октября 1922 г., а в качестве вербовщика выступал начальник Рижской политической охранки Мартинсон. При вербовке Юкамс якобы получил псевдоним «Моряк». Затем он был переброшен на территорию Советской России. Тогда же Юкамс показал, что в октябре 1936 г. он был вовлечен в состав нелегальной латышской организации, существовавшей в войсках МВО. Завербовал его туда коринтендант П.М. Ошлей, латыш по национальности, занимавший пост помощника командующего войсками округа по материальному обеспечению. В свою очередь сам Юкамс, проводя работу по вовлечению в латышскую организацию новых членов, завербовал, по его словам, заместителя окружного военного прокурора бригвоенюриста

А.П. Берзина и секретаря дивизионной парткомиссии «придворной» Московской Пролетарской стрелковой дивизии Ф.К. Некундэ. От последних, по свидетельству Юкамса, он получал шпионские сведения, которые затем якобы передавал сотруднику разведорганов Латвии Альфреду¹⁵.

Прошло совсем немного времени, и Юкамс стал уточнять (безусловно, по указке следователя) ранее данные им сведения о заговоре и заговорщиках, в результате чего некоторые сведения значительно «постарели». Например, на допросе 25 декабря 1937 г. он показал, что в нелегальную латышскую националистическую организацию он был завербован П.М. Ошлеем не в октябре 1936 г., как говорил ранее, а в октябре 1935 г. Внес он изменения и в дату вербовки им А.П. Берзина — оказалось, что эта вербовка была не весной 1937 г., а весной 1936 г.¹⁶.

Но и это еще не было последним признательным словом, выбитым из Юкамса. На допросе 7 января 1938 г. он показал, что с декабря 1936 г. является участником военно-фашистского заговора, куда был вовлечен Г.И. Векличевым. При вербовке Векличев якобы поведал Юкамсу, что указанный заговор возглавляют М.Н. Тухачевский и Я.Б. Гамарник. Тогда же Векличев дал Юкамсу задание (по его должности ответственного секретаря окружной партийной комиссии МВО):

1)    при разборе персональных партийных дел сохранять в партии троцкистов и другие контрреволюционные элементы;

2)    подбирать и вовлекать в заговор новых лиц с ведома Векличева;

3)    ни одного командира и политработника за партийные проступки без ведома Векличева не ставить на обсуждение ОПК.

На этом же допросе Юкамс, если верить протоколу допроса, заявил, что он ни с кем другим, кроме Векличева и его заместителя М.Г. Исаенко, по заговору связан не был и в военный заговор никого не вовлекал¹⁷.

Предварительное следствие по делу И.Я. Юкамса вели сотрудники Управления госбезопасности УНКВД по Московской области: начальник 5-го отдела Столяров и его подчиненные Пик, Авербах, Бодулинский, Игнатов. Военная коллегия в судебном заседании 2 апреля 1938 г. приговорила Юкамса по трем пунктам 58-й статьи (1«б», 8 и 11) УК РСФСР к расстрелу. В суде Юкамс виновным себя признал. Заметим, что судили его в один день с В.К. Озолом. Приговор был приведен в исполнение в тот же день. Реабилитирован И.Я. Юкамс посмертно 26 мая 1956 г.

Еще один латыш, автоматически причисленный к контрреволюционерам-националистам, —дивизионный комиссар Индриксон Ян Г'едертович, работавший старшим инспектором ПУРККА, — был арестован 26 апреля 1938 г., т.е. полгода спустя после Озола и

Юкамса. Арестован он был на основании показаний командира танкового батальона 74-й стрелковой дивизии Розе. Этот Розе, по чину не выше капитана, ни много ни мало показал, что это он завербовал в подпольную латышскую антисоветскую организацию в начале 30-х годов Я. Г. Индриксона, работавшего тогда помощником начальника Военно-воздушной академии имени профессора Н.Е. Жуковского по политической части.

Какая-то чушь собачья!.. Капитан вербует дивизионного комиссара, члена партии большевиков с 1904 г... Да и по своему возрасту этот Розе годился Яну Гедертовичу в сыновья (в 1934 г. Индриксону было около пятидесяти лет). К тому же трудно было найти точки соприкосновения войсковому командиру-танкисту с политработником Военно-воздушной академии. Одним словом, первый «сигнал» о националисте Индриксоне был полным абсурдом и его следовало с презрением отбросить. Но что удивительно — сигнал безотказно сработал, несмотря на указанные выше вопиющие несоответствия. Правда, затем, в ходе следствия, Розе в качестве вербовщика будет заменен на Ленцмана, фигуру более солидную во всех отношениях — и по общественному положению, и по возрасту, и по партийному стажу.