Удар с небес

Очнулся Макс от холода. Костер загас. Стояла тьма и его трясло от холода, но все его существо помнило их соединение в воздухе, их поцелуй, из воздушного превратившийся в настоящий... Он любил ее! И она любила его!

Они любили друг друга как мужчина и женщина! - Но - странно и совсем не так, как он делал это на земле, с земными красавицами.

У него ещё оставалась марихуана, но он высыпал её в маленький костерок, который разжег, иначе бы заледенел.

Часы показывали половину второго ночи.

Ого! Значит он грезил здесь два часа! Но так грезить он готов был бы всю жизнь, и не просыпаться...

- Значит, ты хочешь ее?

- Значит, да, - ответил он тому, кто его спросил.

- И давно?

- Не знаю. Возможно, всегда.

- Ты расскажешь ей об этой ночи?

- Нет, я никогда не расскажу ей об этом... Это была марихуана...

- Всякие видения посещают нас... Во всякие времена... - сказал голос, который здесь в лесу разговаривал с ним, - но не все они - одинаковы в смысле правды...

- Марихуана не может дать правду? - спросил он.

- А это ты должен сам понять, - рассыпался тихим смехом голос, удаляясь.

И только посвист ветра говорил с ним на своем непонятном языке.

Что он ей скажет, когда увидит ее?..

Он скажет, что такая любовь посещает земных людей, наверное, раз в столетие. Не смейтесь, - скажет он ей, это правда, я знаю. Я ведь совсем не такой, как с вами... Я - другой. Не очень хоро - ший. И с женщинами иной раз веду себя так, что потом мне стыдно, но прощения никогда не прошу... Но не будем говорить об этом.

Будем - о любви... Любовь и страсть - до познания добра и зла...

До змия... Так не бывает, возразит она. Но если у нас с вами так, то значит - бывает? - ответит он.

Адам и Ева до познания греха?.. А теперь ты один сидишь в холодном предутреннем лесу и рядом с тобой никого. Но была!.. Это зависит от твоего воображения... Была!

Он вскочил на Харли и помчался в город.

А в семь утра позвонил Улите.

Она не спала всю ночь, какие бы снадобья не принимала. Сон не шел. Она думала обо всем и обо всех. О тех троих из сценария и их трагической любви, о себе и Максе, что надо, необходимо, прямо завтра сказать ему, что она уезжает.

И прятаться от него то время, пока она в действительности не уедет. В Питер!

Но почему она так всполошилась?

Потому что идет время и Макс надолго пропадает куда-то. И есть какая-то девочка-мальчик... И не должно быть в его жизни - Улиты.

... Надо, надо уехать, твердила она себе так же, как несколько недель назад твердила Ангел.

Улита схватила трубку и, услышав голос Макса, какой-то странно взбудораженный.

- Улита, - сказал он, - простите, что я так рано, но мне... Мне очень нужно вас видеть. Можно?

- Макс, конечно! - Чуть не закричала она. Именно этого она хотела всю ночь: чтобы он позвонил и приехал. В какое угодно время.

Он ворвался в квартиру как вихрь.

Она даже немного отступила. Тогда он чуть посушел и спросил: вы испугались? Я вас напугал?

- Нет. Почему я должна пугаться? - Удивилась она, а сама подумала, что он точно определил её отношение к нему именно теперь: она испугалась. Потому что боялась и его, и себя. Себя - больше. Войдет он и у неё не станет сил сопротивляться желанию обнять его за шею и прижаться щекой к щеке.

Себя, себя она боялась.

Так они стояли - не близко и недалеко - и что-то вдруг толкнуло их друг к другу.

Длинные крепкие руки Макса скрестились у неё на спине и она оказалась окруженной им, а её руки сами, странно тягучим движением обвили его шею и его губы прижались к её губам.

Как в видении Макса.

Только у него губы были сухие и холодные, а у неё теплые и мягкие.

Через минуту они отпрянули друг от друга.

- Боже мой... - Прошептала она, - Какой ужас.

Макс отступил к двери, лицо его побледнело.

- Мне лучше уйти.

Она помолчала и потом как-то неуверенно произнесла, - мне много надо сказать тебе...

Он усмехнулся, - а мне так мало!.. Одно слово.

- Молчи. - Она подняла руку, как бы ограждаясь, - где же небесная любовь?..

Он удивился, - но она здесь. Разве вы не чувствуете?

- Нет.

- Улита, тогда я ухожу?.. - Полуспросил он, не двигаясь.

Она молчала, опустив голову, чтобы не видеть его.

Услышала шорох, шаги, захлопнулась дверь. Ушел.

... Все правильно, все верно, - шептала она себе сквозь слезы, - ты сделал все верно, мальчик мой, так надо. Я не имею права застить тебе светлый свет юности. Пока это было немного игрой и защищено прекрасной придуманной теорией, тогда было можно. А сейчас - нет никакой защиты.

Тело победило дух. Как всегда.

И может быть, когда-то, через время, мы с тобой честно раскроем все карты. Не станем обманывать друг друга, что мы делали последнее время. А может и не нужно будет разговора?..

Я никого любить не смогу, а ты сможешь, но это для меня уже не будет играть никакой роли...

Через час Улите позвонил старик, попросил разрешения приехать и, извинившись, выдвинул условие, - чтобы они были только вдвоем.

Макс, почти не видя дороги от слез и ветра в лицо, мчался на своем Харли в Славинск, где жил, как оказалось вдруг, самый нужный сейчас ему человек - молоденький парнишка по имени Ангел.

34. ОТЕЦ, МАТЬ И ДЯДЯ.