Удар с небес

Забыл, забыл Леонид, как живут в гостиницах - приличных гостиницах! цивилизованные люди!..

Он-то вернулся с полной сумкой, а его подопечная, видно, умаявшись за непривычный день, спала детским сном.

От расстройства Леонид чуть не заплакал! Он так представлял их сидение заполночь, их беседы!..

Он даже, вопреки своему такту, потряс Ангела за плечо. Но куда там! Девочка спала.

Ангел же не заснула ни на секунду.

Она все сказала о себе, что думала.

Не винила Макса и уж, конечно, не винила Алену.

Понимала, что та ни сном, ни духом не думала о Максе в таком, как сказать?.. - качестве...

Это все он со своим сумасшествием по Улите! Ну, какая Алена - Улита! Да пошел бы он! Еще думать о нем. Надоел.

Она должна думать о себе.

Выработать манеру поведения и манеру жизни.

Что сниматься она не будет, - это точно. А в женской роли стопроцентно нет! Она так привыкла к своей "шкуре", что в платье чувствовала себя неуклюжей и неестественной и все это, конечно, видели. (Она преувеличивала, но все же кое-кто самый глазастый - это отметил. Старик. И сразу отмел её как актрису, но не как необходимого помощника. Ее он понял давно! Быстра, энергична, неглупа, хорошо соображает, взрослее всех этих детей, и умеет себя подать. Его создание - эта девочка-мальчик будет незаменима! Все-таки есть у него глаз на людей, - наработан за столькие-то годы! И как хорошо, что он не пошел на поводу у своих же идей, тянущихся за ним из давнего далекого прошлого...)

Что она не с Максом, можно и нужно винить только себя.

Алена - это как бы мечта, воплощенная на сцене. Это очень похоже на его любовь к Улите. А она, - Ангел, как ни парадоксально это звучит рядом с её именем, - реальный человек.

Но как же глупо, что она ему тогда отказала! Ведь он не знает, что такое - лишить девушку невинности!

Она - тупая и прямолинейная, как кусок рельса, железяка! Оказалось, что на своего папашу Ангел гораздо больше похожа, чем думала всегда она и остальные.

В конечном итоге, она не так уж влюблена в Макса, чтобы с кем-нибудь бороться за него...

И задремала.

Но так же быстро и очнулась. Сначала от телефонного звонка и какого-то короткого разговора...

В следующий раз от разговоров, - не громких, но прорывающихся интенсивностью. Кто бы это мог быть в два часа ночи?.. Кто-то из киношников?.. Или вдруг Нюра разыскала Матвеича?..

Ангел на всякий случай оделась, - мало ли кто там?..

Но выходить не спешила. Неприлично сразу выскакивать, ведь не зовет же её Леонид Матвеич? Если что, - позвал бы...

А в гостиной, - меж тем, происходило братание.

Казиев позвонил Матвеичу довольно поздно. Нанес пурги насчет своих болезней, - напридумывал пострашнее, чем радикулит, - сказал, что может надолго залечь в больницу и хотел бы повидаться со старым товарищем, потому что кошка не совсем черная, но темнобурая, между ними пробежала. Пусть простит, что так поздно, но ему только что сделали укол и он почувствовал себя лучше.

Сначала Матвеич как-то не соглашался на приезд гостя, относя визит на завтра, на день, но узнав о печальных обстоятельствах Ти - моши, отмяк и позвал старого друга.

- Да я на часок я, не больше, - предупредил больной Тимоша.

- А завтра ты ко мне приедешь.

Ковать железо надо сразу! Завтра можно продолжить уже как надо, - с чувством, толком, расстановкой. И на старые дрожжеч - ки!.. Будет самое оно.

Казиев взял из своих закромов бутылку джина "Гордонс", тоник, лимон, упаковку ветчины и баночку маринованного чеснока, который они все в молодости любили, но не любили их руководители за ужасный запах, усиливающий ещё и дух алкоголя.

Конечно, Матвеича сразу же не погонят, за второй раз... сильно "пожурят", а уж на третий, - все сто, отправят!

Ладно, начало есть.

Они расцеловались как старинные друзья и Казиев выставил на стол свои "дары".

Матвеич вроде бы поморщился, глянув на джин, и Казиев взял его со стола ( знал, что делает!) и сунул в кейс.

- Ну, чего уж, - как бы нехотя произнес Матвеич, - привез, так убирать не следует. Сам знаешь.

- Я подумал по стопарику с тоником - ничего. Ты как?.. - спросил Казиев имено о ТОМ.

- Завязал, - охотно поделился своей новостью Матвеич,

- знаешь, там все-таки очень гнусно было! И я как-то потерял все, что имел. Видишь, каким стал? Ты-то - орел, хоть и больной.

- Да брось ты, Леник, какой я орел! Гнилой весь! Вон уж и кино перестал снимать. Тяжко. Начинаю и... Все. Чувствую силенки-то кончаются... Так-то вот. Но не будем о грустном, а поговорим как старички на завалинке. Но ты - молоток! Как это получилось?.. Я ведь тебе звонил туда не раз...

- Не звонил ты, Тима, ни разу. Вот просьбу я твою письменную помню, насчет какой-никакой идейки? Что, совсем плохой стал?

Казиев готов был взорваться, но сдержался.

- Сказал же - болею, что ты не понимаешь? Диабет, артрит - колени так сводит, шагу ступить не могу. И сразу же мозги не в ту степь. Мысли о том, что скоро...

- Ладно тебе, Тим!

- Давай выпьем за нас, молодых, красивых, талантливых! Какими были когда-то! - Предложил Казиев и они выпили.