Удар с небес

- и это называется отец! Ну сделай же хоть что-то! Позвони куда-нибудь! На неё можно найти управу! Она - Член Союза кино или как там... Она играет в театре, там есть её адрес! Да спустись вниз, к консьержке, и спроси - она наверняка знает, куда уехала

- Наталья не выбирала выражений. - эта шлюха! Адрес!

Александр Павлович Божко ушел. Но недалеко.

Он спустился на этаж, присел на подоконник, где его не было видно из их квартиры и закурил. А закурив в тишине, он как-то сразу почувствовал себя мужчиной и человеком. И окончательно понял, что искать Макса незачем, что сам он придет, когда захочет, и надо им всем успокаиваться и ложиться спать-почивать.

Вот только эта бабка воду баламутит, дура!

Затушил сигарету в стоящую здесь всегда баночку, - хотелось иногда покурить в тишине, на лестнице, по старой ещё молодежной привычке...

Как вдруг перед ним возник сын.

Волосы его разметались от ветра, - видно, ехал без шлема, пахло от него "техникой" и чем-то ещё неуловимым - нежным и тягучим.

Духами, чем же еще, подумал папа и похвалил себя за сообразительность.

Но строгость нужна и он сурово спросил.

- Ты где был?

- А в чем дело? - Не ответил сын.

- Мать море слез пролила, а ты даже не позвонил.

- А что я всегда звоню?

- Нет, конечно, - сдался папа Божко, - но, видишь, тут такая ситуация... Баба Паша и её подружки...

- Меня не интересует баба Паша с её подружками, - сообщил надменно сын и повернул к своей двери.

- Нет, ты подожди минуту, - крикнул папа Божко, разозлясь на такое невнимание к его словам. - баба Паша сообщила маме, что ты клеишься к этой актрисе и что...

- А вот уж это мое дело к кому клеится, - нагло заявил сын и, открыв ключом дверь, бросил из-за плеча, - спокойной ночи, па.

Ничего толком не узнав от мужа о разговоре, Наталья промаялась всю ночь без сна. Картины, представляющиеся ей, заставляли её дрожать от ужаса и гнева вместе. То ей казалось, что сын приводит к ним в дом "эту старуху" и говорит: знакомьтесь, это моя жена. То виделся ей какой-то маленький уродливый старичок, который называл её бабушка, то вдруг прямо на глазах в старичка превращался её юный красавчик, блистающий Макс, Максимилиан...

И все время слышался где-то за спиной зловещий хохот.

Она знала: хохотали над ней. Над тем, как она оберегала своего ребенка от плохих детей, как она хотела стать богатой, лезла вон из кожи, - тоже для него: чтобы ему было вольно и прекрасно и он смог бы уехать из этой ужасной страны куда-нибудь в тихую Австралию, подальше, подальше отсюда!.. Он стал бы там королем!

Но ничего этого не будет. Мальчика отняла старая баба. Околдовала она его, что ли? Наверное. Или он сошел с ума, заболел?.. И как лечить? Тинатин?.. - ерунда! Слишком глупа, чтобы что-нибудь придумать неординарное, да и подружки, конечно, такие же... И деньги зря ухлопаны.

Бедный её мальчик! Околдованный! Это же ясно! Ведь в кино-то она вся в гриме! И снимается через сетку. Наталье рассказывали, как снимают этих стареющих "див". Может, и дома у неё какие-нибудь приспособления?

А он ещё дитя и не понимает ничего... Но он же видит её, видит! Или... уже глаза застило?

Под самый рассвет Наталья с трудом, но заставила себя немного успокоиться. Хватит! Надо действовать!

Вон, уже и баба Паша ничего не говорит, только головой качает.

И, когда Наталья садится утром в машину, соседки липнут к окнам.

Рады, сволочи, что "богатеи" тоже поимели свою тугу.

Наталья Ашотовна оделась, причесалась и намакияжилась, как на малый прием. Она хотела выглядеть и деловой, и все-таки с какими-то женскими прибамбасиками...

Белые как мел щеки - подрумянила, а красные как у рака глаза прикрыла очками с притемненными стеклами.

Туфли на высоком каблуке. Зонт на локте, - мадам готова на свидание... с сыном.

Она могла бы совершенно честно поклясться, что ни одно свидание в юности её так не волновало и внутренне не сотрясало. Она НЕ ЗНАЛА, что услышит от своего сына.

И безумно боялась. Всего.

Последнее время Макс как-то совсем не заговаривал о деньгах, будто они ему не были нужны... И Наталья с новым ужасом поняла, что он где-то работает! Чтобы содержать!?.

- О-о, - застонала она и решительно стукнула в дверь.

Промчались легкие шажки ( а вдруг "она" там? И сразу же загорелись щеки, заходила ходуном вся издерганная нервная система Натальи - никакой тазепам тут не помощник!) и дверь открылась.

На пороге стоял Максик.

А её глаза сами собой устремились не на сына, - она даже не ответила на его улыбку, - а в комнату, на постель, уже прибранную и прикрытую пледом. От сердца отлегло, - "ТОЙ" нет! И Макс не из тех, кто будет прятать любовницу!

Познакомит. Как один раз и было.

Макс заметил её нервный взгляд и, усмехнувшись, сказал, - мамочка, кроме меня, здесь никого нет.

Наталья еле-еле сдержала внезапно подступившие слезы и жалобно прошептала, - мальчик мой...

И больше ничего не смогла сказать.

Макс буквально втащил её в комнату - спортивно-холодноватого стиля, ничего лишнего, и спросил: хочешь кофе?