Удар шпаги

И действительно, это был Габриэль, внезапно вынырнувший из двери капитанской каюты 52, расположенной под трапом, ведущим на полуют; приглядевшись повнимательнее, я заметил, что в одной руке он держит знакомый мне череп. Мы молча наблюдали, как он высоко поднял череп над головой, чтобы все имели возможность его увидеть, и громко расхохотался в ответ на раздавшиеся вокруг растерянные и изумленные возгласы. Не думаю, чтобы мне когда-либо еще приходилось слышать такой жуткий звук, как этот нечеловеческий дикий хохот, вырвавшийся из безъязыкой пасти голого по пояс огромного негра, который стоял на залитом кровью палубном настиле, держа в руке мертвую голову давным-давно почившего короля. Он смеялся, наслаждаясь зрелищем окаменевших от неожиданности мятежников, затем быстрым движением откинул крышку черепа и высыпал его содержимое себе на ладонь. Толпа увидела сокровища и метнулась к нему в отчаянной попытке предотвратить непоправимое, но, несмотря на то что остановить их никто уже не мог, поскольку рулевой матрос лежал бездыханным, распростершись на шкафуте, а израненный Базан, пошатнувшись, в изнеможении опустился на одно колено, продолжая сжимать в окровавленных пальцах рукоять шпаги, было уже поздно.

Какое-то мгновение драгоценные камни лежали в широкой черной ладони негра — сверкающая многоцветная кучка, — но в следующий миг он, под аккомпанемент зловещего хохота, размахнулся и швырнул их за борт. Промелькнув в воздухе крохотными огненными искорками, они исчезли навсегда в зеленой пучине волн, чтобы никогда больше не тревожить человеческие алчность и тщеславие.

С яростным криком Габриэль метнул череп мертвого императора в толпу осатаневших мятежников и, отстегнув свой огромный палаш, принялся разить направо и налево всех, кто попадался ему под руку. Двое упали с черепами, разрубленными до подбородка, но остальные навалились на негра со всех сторон. Он возвышался над ними, точно медведь над сворой собак, и казалось, будто он сражается с ними голыми руками, пожертвовав собой ради спасения своего хозяина, которому грозила неминуемая гибель, если бы своим поступком он не отвлек на себя внимание нападавших.

Господи Боже мой! Он словно сейчас стоит у меня перед глазами — черный демон возмездия, размахивающий тяжелым палашом, будто невесомой тросточкой. Я был свидетелем, как он упал, затем поднялся снова — могучая окровавленная фигура, словно изваянная из черного мрамора с красными прожилками, — и вдруг дикий, отчаянный крик вырвался из его безъязыкого рта, и, когда толпа, закончив свое кровавое дело, отхлынула назад, я увидел негра лежащим на покрасневших досках палубы, вцепившись мертвой хваткой в глотку одного врага, и со вторым, неподвижно растянувшимся поперек его ног.

Битва прекратилась, но из тридцати человек, составлявших команду «Санта-Марии», в живых оставалось человек десять, да и то половина из них находилась в весьма плачевном состоянии. Четверо сразу свалились и остались лежать на палубе как колоды, а остальные бросились в капитанскую каюту в надежде отыскать там оставшиеся сокровища; однако в своей неутолимой жадности болваны совсем упустили из виду нас, троих безучастных свидетелей, сидевших высоко на мачтах, наблюдая за развитием событий.

Тем временем спереди донесся резкий свист, и мы, обернувшись, увидели Саймона, спускавшегося вниз по вантам.

— Пришел наш черед, сэр Джаспер, — сказал я. — Спускайтесь с подветренной стороны, а я — по наветренной; нам предстоит собрать целую кучу оружия!

Подождав, когда Саймон, сбросивший наконец надоевшую черную повязку с косящего глаза, присоединился к нам, мы осторожно подкрались к капитанской каюте и захлопнули дверь, подперев ее прихваченной по пути вымбовкой.

— Быстрее, ребята, быстрее! — скомандовал Саймон, прислушиваясь к тяжелым ударам изнутри и проклятиям попавших в ловушку мятежников, поскольку из капитанской каюты можно было выйти только через эту дверь, а оба окна, расположенные по правому и левому бортам, выходили прямо в открытое море; в задней же стенке две двери вели в каюту дона Педро Базана и в собственно каюту капитана Мигуэля, которые примыкали к самому гакаборту, так что окна в них находились на кормовом срезе.

Не обращая внимания на стоны и мольбы раненых, мы помчались на фордек, сняли с турели небольшую кулеврину 53, перетащили на корму, зарядили, и, когда мятежники наконец вышибли дверь из капитанской каюты, они очутились лицом к лицу с зияющим жерлом орудия, грозящим разнести их на клочки, и со мной, Джереми Клефаном, стоящим у затравка с пылающим факелом в одной руке и с заряженным пистолетом — в другой. Только тогда незадачливые искатели сокровищ вспомнили о трех сидевших на мачтах чужаках, которые теперь, по милости Провидения и благодаря хитрости Саймона Гризейла, стали хозяевами доброго суденышка по имени «Санта-Мария».

27. О нашем плавании на север