Удар «Стрелы»

Гончаров прошел метров двадцать, освещая путь мощным фонарем, внимательно всматриваясь в траву, как услышал в наушнике:

— Гончар!

Старший лейтенант ответил:

— Что у тебя?

— Есть колодец! И судя по тому, что крышка не заросла бурьяном, им кто-то активно пользуется.

— Значит, не труба с дерьмом?

— А хрен его знает. Сейчас проверю.

— Давай, сдергивай крышку, я к тебе.

Через минуту Гончаров вышел на место, где должен был находиться прапорщик, но никого не увидел. Сделал шаг в сторону и наступил на крышку люка. Рядом зияла черная круглая дыра. Направив в подземелье фонарь, старший лейтенант крикнул:

— Дуб?

Тут же услышал:

— Ну чего орешь? Спускайся! Здесь такой проход, что ЗУС[1] протащить можно. Спускайся, сам увидишь.

Колодец оказался довольно глубоким, снабженным столбами. Старший лейтенант спустился вниз и оказался в квадратном бетонном тоннеле габаритами примерно полтора на полтора метра. Правую сторону суживали две диаметра сантиметров по сорок трубы, уложенные рядом друг с другом на высоте тридцати сантиметров. Зенитную установку по коллектору, понятно, не протащить, а вот передвигаться по нему, немного согнувшись, можно.

Гончаров осветил тоннель в сторону города. Дубов поднял руку, закрывая глаза:

— Да выруби ты свой прожектор! С ним идти — в прямом смысле засветиться, давай надевать приборы ночного видения. И как тебе проходец, а?

— Проходец подходящий, слов нет! Вопрос, информированы ли о нем боевики?

Прапорщик предположил:

— Если тщательно готовили акцию, то информированы. Более того, они этот коллектор могут держать как вариант отхода.

— Вариант отхода? Следовательно, потенциально духи могут взорвать школу, не понеся потерь среди своих?

— Ну, допустим, теперь им это не удастся. Да и весь шалман сюда они не загонят. А вот главари уйти могут свободно. Как в ту, так и в эту сторону. Пойдем дальше?

— Конечно! Но осторожно, бесшумно. Если моджахеды имеют виды на коллектор, то обязательно выставят в нем посты. Немногочисленные, страховочные.

Дубов добавил:

— Или навешают растяжек, или ловушки установят.

Старший лейтенант согласился:

— И такое возможно. Но идти придется. Значит, так, я впереди, ты на удалении визуального контакта сзади! Связь без необходимости не применяем. Сигнал станции переведи в вибрационный режим.

— Уже перевел!

— Тогда вперед, Серега!

Применив приборы ночного видения, разойдясь на дистанцию в тридцать метров, офицеры спецназа начали движение по подземному коллектору.

Второй колодец обнаружили метрах в ста от первого. Возле подъема, который здесь составлял всего с десяток ступеней-скоб, Гончаров остановился. Подошел Дубов:

— Ты бы, Саня, по карте сориентировался, сколько нам еще до школы той идти?

— А как я сориентируюсь? У меня же не полноценная карта города, а две схемы.

— Но вообще город небольшой и, судя по тому, как шарились лучи прожекторов, идти недалеко, от силы километра полтора.

— Да, а прошли сколько? Прибавим ходу!

— Как насчет осторожности?

— Все так же! Я пошел!

— Давай, прикрываю!

Старший лейтенант продолжил движение. Прибор ночного видения позволял хорошо различать предметы, особенно препятствия в виде кусков арматуры, торчащих из бетона. В темноте вполне можно распороть руку или лицо. На колодцы он уже не обращал внимания. Знал, Дубов все отмечает, он и считает их. Прошло полчаса. На часах 19.10. Впереди поворот. А на схеме его нет. Возможно, он попал в разрез схем. Гончаров подал рукой знак напарнику. Тот ответил так же жестом и прибавил шагу. К повороту подошли вместе. И тут же оба спецназовца услышали приглушенный разговор. Потемнение в ночной оптике означало, что за поворотом — слабый свет. Сняли приборы ночного видения и тут же окунулись во мглу. Но скоро глаза привыкли, и офицеры отчетливо увидели пробивающийся из-за поворота свет. Оттуда же доносились голоса. Дубов прошептал:

— Пост?

Старший лейтенант пожал плечами:

— Не знаю!

— Как проверим?

— Надо выглянуть!

Прапорщик опустился на пол. Лежа, из-под труб посмотрел за поворот. Отполз назад, поднялся, отряхнулся. Доложил:

— Впереди метров двадцать прямого и чистого участка, в конце которого поворот влево, там свет гуще.

Гончаров принял решение:

— По прямому участку, вперед!

Спецназовцы, держа оружие в готовности к немедленному открытию огня, прошли этот участок. Перед вторым поворотом вновь остановились. Отсюда голоса доносились громче, но понять смысл разговора, который одновременно вели не меньше трех человек, спецы не могли. Был он какой-то сонливый, невнятный.

Дуб предположил:

— Обкуренные, что ли, там пасутся?

— Не должно бы. Во время акции позволять подобную расслабуху — рисковать шкурой! У духов с этим порядок.

Неожиданно прозвучал женский голос:

— Да ну вас всех к ядреней фене! Надоели, бля, как мухи навозные! Все бы жрать!

И тут же мужской, строгий, с акцентом:

— Замолчи, женщин, твоя тут зачем? Ми понятна, твоя зачем? Иди семья, дети иди, дом иди!

— Это ты, хмырь болотный, иди к своим баранам в горы, понял, а это место мое. А до семьи и детей моих твоей волосатой роже нет никакого дела. Я женщина свободная, что хочу, то делаю.

— Дурак! Совсем дурак баба!