Удар током

— Хочешь потерять зрение, дерзай! Потом не жалуйся.

Я связался с тренером и объяснил ситуацию. Илья Матвеевич сокрушённо вздохнул:

— Ты не первый разгильдяй, с которым приходится прощаться. Я понимаю защищал бы девушку или дал отпор бандитам, но связываться со шпаной во время выступления глупо и неловко. Отболтался как-нибудь, извинился да забыл.

Дальше следовали пафосные тезисы о чести советского спортсмена, правилах, навязанных сызмальства: не использовать навыки во вред! В заключении тренер выразил надежду, что этот случай не повлияет на приятельские отношения в сфере музыкальных интересов. И не повлиял, мы отлично ладили с Матвеевичем, даже когда стало ясно, что я повесил перчатки на гвоздь. В итоге, три года занятий принесли помимо боксёрских навыков и общего физического развития, хорошего товарища.

К великому сожалению, помню, как встретил Никанорова после армии в совершенно опустившемся состоянии. Он виновато мямлил, что тренировать бросил, мол «так получилось». Без объяснений было ясно, что здоровый мужик катится в пучину беспробудного пьянства. Мне он больше не звонил. Позже узнал, что тренер устроился грузчиком, там вредная привычка усугубилась и его попёрли с работы, где к пьянству привыкли, но не до такой же степени, когда здоровый мужик валился кулем или лезет с кулаками. Да, такие случаи с известными спортсменами, теряющими точку опоры и катящимися по наклонной, имеют место. Эх, Илья, меня корил, а сам…

Дома пока всё хорошо, череда смертей наступит не скоро, стараюсь об этом не думать. Мама вернулась из экспедиции. Сильно расстроилась моим ученическим зигзагам, но что-то исправить было поздно. Я уже работал на заводе, принёс первую увесистую зарплату, занимался тогда ещё спортом и выступал в ансамбле. Другими словами при деле, а не с уличными гопниками в подворотне, дующий пузырь бормотухи из горла. А потом я совершил подвиг! И вот как это произошло.

На улице Комсомола движение транспорта вялое, всегда много машин, да и трамваи сильно тормозят. В тысячный раз переходил улицу, абсолютно не думая о машинах, но в этот раз что-то пошло не так, я был уже на середине пешеходного перехода, когда почувствовал опасность, а потом и увидел, как на гражданина, опередившего меня на пол корпуса, летит грузовик. Хорошая реакция не подвела, я схватил попутчика и отбросил его назад на противоположную полосу от сумасшедшей машины. И правильно, что назад: ГАЗ-51 изменил траекторию, выскочил на поребрик и наискосок врезался в стену дома. Раздались крики, у меня отпечаталась в памяти тёплая волна от двигателя и грохот бешено вращающихся колес. Ещё миг и мужчина оказался бы под колёсами. Я помог подняться, перепачканному в грязи спасённому. Молодой, старше меня лет на пять, хорошо одетый человек, интеллигентной внешности. Он растерянно благодарил и машинально отряхивал брюки и пальто. Кто-то передал ему отлетевший от моего толчка портфель. Со стороны Финляндского вокзала бежали любопытные. Я спохватился и решительно двинул прочь, мне эта история не понравилась. Лучше незаметно исчезнуть, не ждать ГАИ, протоколов и прочей чехарды.

На следующий день прочитал в газете «Смена», как неизвестный спас пешехода чуть не попавшего под колеса грузовика. Корреспондент рассказал, что «в кабине с водителем случился приступ эпилепсии. Стопа от судороги вдавила педаль акселератора в пол. К счастью никто не погиб, трое пострадавших доставлены в хирургическое отделение Военно-медицинской академии, находящейся в ста метрах от происшествия. Неизвестного пытаются установить». Вот так, дорогой читатель, герои среди нас!

Учиться в путяге мне нравилось. Коллектив сплошь мужской — пацаны после восьмилетки, только мы с Юркой Потнягиным стояли особняком: два переростка, я — без пяти минут со средним, у Юрки аттестат имелся, но из-за болезни поступил на год позже. Рассказывали, что раньше в училище женского полу было в избытке. Но постепенно мужская профессия стала доминировать и вымыла из мастерских и учебных классов отвлекающий фактор. Нам платили стипендию, нас одевало и кормило государство. В будущей жизни я не раз вспоминал эту очень выигрышную примету социализма: страна готовила кадры, а не составляла списки на отчисления злостных неплательщиков за учёбу. Денег никто не отменял, но не всегда зарплата ставилась на первое место: был план, соцсоревнование, ну и что? Токарь высокой кларификации зарабатывал за двести рублей, плюс премии, тринадцатая получка и касса взаимопомощи — гарантированная выплата в особых ситуациях. В СССР работала система социальных лифтов. Кто это понимал и не бил баклуши, хорошо жил по меркам времени. Вот такой мой простой манифест из прошлого будущему.

8. С новым годом!

И он наступил, новый 1969 год — второй год моего существования в заданных рамках наново запущенной биографии. Период, принёсший кучу открытий, переоценку духовных ценностей и жизненных приоритетов. Я с особой теплотой вспоминаю эти прекрасные домашние посиделки всей семьёй.