Удар током

— Давайте договоримся: вопросы позже. Раз согласны, то вот бумага и пишите расписку о сотрудничестве. Доставайте паспорт, он нам понадобится. Пишите: «Я, Петрушевский Дмитрий Сергеевич, паспорт: номер, серия, проживающий: город Ленинград, Нейшлотский переулок, дом 1, квартира 117, добровольно обязуюсь сотрудничать с отделом „ОЛИБ“ при главном управлении КГБ по Ленинграду и Ленинградской области. Информировать своего куратора о тех или иных событиях, связанных с работой отдела и о любых, ставших ему известных действиях, представляющих общественную опасность. Выполнять задания куратора, а в особых случаях вышестоящего начальства. В отчётных документах буду расписываться под псевдонимом „Попаданец“. Я обязуюсь держать в тайне свою деятельность и предупрежден об ответственности за нарушение данных обязательств». Подпись.

Соболевский перевёл дыхание, забрал листок, ставший с этого момента одновременно дамокловым мечом и пропуском в тайные мероприятия спецслужб для его подшефного.

— Теперь, ознакомьтесь с выпиской из законодательной статьи о нарушении государственной тайны и распишитесь ещё раз своей подписью. Псевдонимом будете пользоваться только при получении заданий.

Петрушевский смотрел куратору в глаза и лукаво щурился.

— Дмитрий, я сказал что-то смешное?

— Да нет, Виктор Сергеевич. Просто я столько читал о подобных вербовочных комбинациях, вы не поверите, почти всё стало явным и прозрачным на телевидении, в книгах, кино и сериалах. Наши будущие граждане юридически подкованы, другой вопрос: нужно ли им это.

— И тем не менее персонально для вас сообщаю, что в случае нарушения взятых обязательств, вы загремите не в тюрьму, а в психушку и надолго, тамошние специалисты позаботятся о вашей памяти.

Петрушевский стал серьёзным и нервно ответил:

— Мне в той жизни довелось получить срок и отсидеть в колонии. Менять свою жизнь коренным образом мне нельзя, так что придётся вернуться к «хозяину» заново. А вы ещё психушкой грозите. Что вы об этом думаете?

Старший лейтенант на миг задумался:

— И это обсудим. Когда были осуждены и по какой статье?

Петрушевский рассказал и потупился. Не хотелось распространяться о своём не самом лучшем периоде жизни. Соболев встал:

— Подождите немного, я быстро.

В кабинете Серебрякова передал исписанные Петрушевским листы и расписку. Рассказал о щекотливой ситуации с будущим сроком.

— И что тебя смущает, по зонам столько распихано проштрафившихся «источников» и ничего, работают на оперчасть, сокращают себе срок, в нашем случае будем разбираться. Когда это случится?

— В семьдесят восьмом.

— Ну, когда ещё будет! Через десять лет я уже на пенсию уйду, если доживу. Ты в своей лаборатории построишь машину времени и отправишь парня в его будущее. Шучу, посмотрим, как оно всё сложится. К ОЛИБу будешь подтягивать?

— А надо? Дело у нас серьёзное, он не физик, зачем?

— Обследовать своего «попаданца», мозг или чего там у вас медицина проверяет? Я в дела лаборатории не лезу, общий надзор и доклады в Москву. Тебе на месте видней, Витя.

— Нашим, в лаборатории, до поры не нужно его знать. Лучше «в поле», пусть вертится, да и нагрузки особой-то нет. Что ему делать, искать попаданцев, да быть на виду у нас, пополнять информацию по будущему страны. Не шпионов же выявлять?

Серебряков понимающе улыбнулся.

— Ну, давай, дерзай. Больше не задерживаю.

Соболев вышел и прошёл по коридору в допросную к откровенно скучавшему Петрушевскому.

— Дмитрий, я вас отпускаю. Всё по идёт прежнему, ничего в вашей повседневной жизни не изменилось. Но! Болтать о будущем и вести антисоветскую пропаганду запрещено! Вот мой рабочий и домашний телефон. Звоните в особых случаях. Если залетите в милицию, требуйте дежурного опера и пусть свяжется со мной. Надеюсь, у вас казусов не будет. По работе: если наткнётесь на странных граждан, на ваш взгляд, звоните. Я подчёркиваю — на ваш взгляд. По отдельным нелепостям и не состыковкам в людских поступках, вы можете оказаться полезней чем наши сотрудники. Всякое может быть. И ещё, о вашем отбывании наказания — чему быть, тому не миновать, но десять лет у нас ещё в запасе имеется. Держите пропуск.

Соболев дружески улыбнулся и крепко пожал руку новому информатору с особым статусом.

7. Происшествие

В лабораторию заглянула хорошенькая секретарша Дооса:

— Виктор Сергеевич, вас по городскому спрашивают.

— Спасибо, Марина, сейчас подойду.

Не хотелось отрываться от очередного важного опыта. На подложке копошился подопытный таракан. Соболев нажал кнопку активации, бросил на ходу: «Коля, проследи за процессом» и вышел из лаборатории. С тех пор, как Доос добился в штатном расписании ОЛИБ должности секретаря, предбанник в кабинет заведующего преобразился: стол с телефонами, печатная машинка, уютная настольная лампа, буфет с чайной посудой, конфетами и печеньем, да неуловимый запах хороших духов милой и привлекательной Мариночки.

— Алло! Здравствуйте, Дмитрий. Хорошо, давайте встретимся, на выходе главного входа Финляндского вокзала. А там пешочком до Литейного. Через час подъеду, договорились.