Удар в перекладину

Дима удивлённо приподнял брови. Удачи в следующей игре? Хотя фамилия у доктора Кольмансон, почему бы ему и не следить за футболом исторической прародины.

Поблагодарив врача, Дима отложил в сторону телефон. Собрал окурки, спустил их в унитаз, дважды нажав на кнопку и убедившись, что они действительно утонули.

Покосился на часы. Начало второго. До утра ещё море времени. Выветрится.

Он открыл холодильника. Странно. Вроде бы пиво было… а вот его почему-то нет. Но не беда. Нету пива – есть что-нибудь другое.

Залпом, как лекарство, проглотив пятьдесят граммов виски, Дима лёг в кровать.

Потянулся к тумбочке, взял из нескольких раскрытых книг первую попавшуюся, тупо уставился на название. «Уильям Шекспир. Избранные пьесы».

Открыл «Бурю», пять минут почитал, а, скорее, поскользил взглядом по знакомым буквам и заснул.

Дима стоял у газетного развала на вокзале. Над головой громыхнуло: «…отправляется с шестого пути». Гиена, продававшая газеты, одетая в потрёпанное платье из ситца, вся какая-то потасканная, измятая, сунула ему в руку тонкий свёрток.

Он хотел отказаться, но почему-то не стал. Быстро глянув на газету (заголовок был всё тот же, дата выпуска та же – почти десять лет назад), он двинулся в сторону выхода, не обращая внимания на сошедший с ума громкоговоритель, всё кричащий про шестой путь. Насколько он помнил – как только он пройдёт через вокзал и выйдет на площадь – всё закончится. Проходя мимо урны, он небрежно швырнул газету в ту сторону.

Бомж-енот проводил его подслеповатым взглядом из-под треснувших очков и нырнул обратно в урну.

Недолетевшая до цели газета рассыпалась на листы. Их подхватил ветер и понёс сквозь открытые двери к платформам.

Наконец один из листов приземлился на шестом пути и замер, лёжа в грязной луже.

Плохо пропечатанный, сине-голубого цвета, с расплывшимися чернилами, причём расплывшимися ещё до выхода из типографии. Тогда фанатские движения ещё печатали газеты, впрочем, даже им самым не особо нужные.

«Предатель!» – гласил заголовок.

Глава 1

ВИКТОР

Трамвая не было. Виктор некоторое время потоптался на остановке, затем вышел на проезжую часть, приложил руку ко лбу, посмотрел вдаль – нет, ничего.

На мгновение захотелось опуститься на колени и, как в старом фильме, приложить ухо к рельсам, но он остановил себя. Старая бурундучиха в цветастом платке и так косилась на него неодобрительно.

Платок у неё был странный, и, приглядевшись, Виктор понял, что это не совсем платок, а рокерская бандана. Среди черепов и зигзагов молний еле читалась надпись «20 лет группе…» Название группы было скрыто складкой.

Поймав негодующий взгляд бурундучихи, он решил от греха подальше пойти прогуляться по району.

Правда, почти сразу же заплакало левое колено.

Заплакало – так он называл эту боль, пульсирующую из точки где-то под надколенником: то, как бы отпускающую, то неизбежно возвращающуюся назад. Кап-кап-кап. Как слёзы, горячие и злые, выступающие на глазах при особо неудачном движении.

Не пройдя и ста метров по проспекту, он присел на ближайшую скамейку в маленьком сквере под сенью огромной металлической статуи, изображавшей то ли рака, вставшего на задние лапы, то ли скумбрию с клещами.

Потёр колено через штанину – бесполезные, но кажущиеся нужными действия. Затем задрал штанину, заодно мимоходом удивившись: откуда у него эти затёртые и измятые тонкие брюки? С ненавистью уставился на колено, – потёр ещё. Сбоку, спереди, по кругу, одновременно разминая мышцы нижней части бедра. Бесполезные, но кажущиеся нужными действия.

Колено – костлявое, обтянутое тонкой белой кожей, в ореоле редких чёрных волосков, напоминало о тонзуре и почему-то периодически расплывалось, терялось из фокуса.