Удар в спину

— Поиграть ей хочется, — показывая левый поворот, бросил Мишка. — Ну что ж, давай поиграем, киска, коль сама напрашиваешься. Давай. Да и вообще, не стоять же нам тут, пока ей в кусты не приспичит… — рассуждал он и снова выехал на дорогу.

— Ты прав, — согласился Антон. — Тем более, что она уже могла сообщить кому следует, в каком направлении мы едем, и попросить помощи.

— Угу, — кивнул головой Левый. — Могла. Тем более, теперь-то она точно уверилась, что мы не из ментовки, а потому…

Мишка не договорил, предоставив остальным догадываться, что именно он имел в виду. Однако его спутники были слишком увлечены наблюдением за фигуркой мотоциклистки, которая тоже выехала на полотно дороги и как приклеенная следовала за ними, то скрываясь за идущими следом машинами, то появляясь снова.

— Ну, и что ты намерен теперь делать? — поинтересовался у Мишки Антон.

— Думаю познакомиться с этой любительницей острых ощущений, — сигналя занявшему левую полосу грузовику и затем обгоняя его, ответил Филимонов. Может, она сообщит нам, кому это понадобилось устранять этого… Картушина. Кстати, как ты там, Анатолий Филиппович?

Картушин ответил не сразу. По всей видимости, он пытался осмыслить услышанное.

— Так, значит, это не вы хотели застрелить меня? — наконец отреагировал он.

— А ты что, не помнишь, что ли, кто в тебя хотел стрелять? — удивился Сека.

— Да он же меня не видит, а потому не представляет, кто с ним говорит, — напомнил ему Мишка и добавил, адресуясь уже к Картушину, — Если обещаешь не дергаться, теперь можешь сесть на сиденье.

— Обещаю.

— Помоги ему, Сека. — распорядился Филимонов. — Только проверь вначале, нет ли у него какого оружия.

Оружия у пленника не оказалось, и приблизительно через минутку он, держась рукой за затылок, уже сидел рядом с Секой.

— Вспоминаешь меня? — Мишка на пару мгновений обернулся к Картушину.

Тот только отрицательно покачал головой и тут же сморщился от боли.

— Ну дает! — удивился Сека. — Человек ему, можно сказать, жизнь спас, а он…

— Это ты у нас как из партера все пронаблюдал, — съязвил Филимонов. А Толян был в самой гуще событий. Ему не до наблюдений было.

Картушин сидел, откинувшись назад и держась левой рукой за голову. На лице его застыло мученическое выражение.

— Ты как? — снова поинтересовался Филимонов. — Руки-ноги целы?

— Да вроде… Тошнит только. И голова кружится.

— Ты хорошо помнишь, что с тобой произошло?

— Не знаю. Кажется да… В основном.

— Ну как же? — никак не мог успокоиться Сека. — Ты вспомни, мужик, ты вышел из машины и пошел к подъезду. Так?

— Да.

— А тебе навстречу шел парень и вдруг начал поднимать руку с пушкой. Не помнишь, что ли?

— Нет. Я помню, что меня окликнули. Я оглянулся и т-тут… — Картушин внезапно напрягся и замолчал. — Это… это он стрелял в меня, — глядя на Филимонова, наконец выдавил он из себя.

— Дурень, — с досадой дернул головой Сека. — Если бы он стрелял в тебя, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Он тебя окликнул, чтобы предупредить… Хоть это-то помнишь?

Анатолий лишь слегка пожал плечами.

— Он стрелял в парня, который поджидал тебя. С пушкой. И ранил его. А дружок того парня хотел ещё для подстраховки по тебе проехаться.

— Да-да. Красная машина…

— Точно. Они сделали ноги, а мы подобрали тебя и…

— Но… Зачем я вам нужен? И кто вы?

— Всему свое время, — вмешался в разговор Антон. — Ты подумай пока кому нужно было от тебя избавиться?

— Н-не знаю, — не очень уверенно ответил Картушин и замолчал.

Меж тем Мишка внезапно резко притормозил и свернул на неширокий пыльный проселок.

— Поглядим, как ей понравится тут ехать за нами… — злорадно заметил он.

Едва ли теперь мотоциклистка чувствовала себя столь же уверенно, как прежде. Плотная завеса мелкой, почти что лессовой пыли заслоняла от неё неровную дорогу и движущийся по ней автомобиль. В равной степени и пассажирам машины длинный шлейф расстилающейся позади пыли не позволял разглядеть, продолжает ли двигаться за ними мотоцикл, или нет. Однако настойчивость, с которой их преследовали прежде, заставляла предполагать, что мотоциклистка последовала за ними. В безветрии пыль долго держалась в воздухе во взвешенном состоянии, а потому, если бы преследовательница решила сократить дистанцию, ей пришлось бы вести машину как в «слепом полете». Учитывая же неровности проселка, она в этом случае просто рисковала бы сломать себе шею. Поэтому, скорее всего, она была вынуждена несколько отстать и двигаться за пылевым облаком.

Филимонов машину не жалел. Он шел со скоростью не менее семидесяти километров в час, бросая автомобиль из стороны в сторону, чтобы не попадать колесами в наиболее глубокие выбоины. Пассажиров трясло и швыряло то в одну сторону, то в другую. Картушин держался левой рукой за спинку переднего сиденья и тихо постанывал. Время от времени по днищу что-то било, однако «Рено» не сдавался и упорно продолжал приближаться к видневшемуся справа впереди лесу.