Ударивший Бога

Он ударил своей тросточкой о землю, и Лена вздрогнула. Только сейчас она увидела в его руке этот изящный предмет. На мгновение старик показался каким-то зловещим.

– Не понимаю, к чему вы все это говорите?

Видя ее смущение, незнакомец отодвинулся, закинул ногу на ногу и произнес спокойно:

– А к тому, что не надо так огорчаться, моя милая. Многие события порой имеют двойной смысл. Судите сами: Иисус умер на кресте, и близкие оплакивали его. Но пришел день, и горе стало радостью! Он воскрес, и мир изменился! Вот и ваш мир может скоро измениться. А вы плачете. Зря!

– Как же мне не плакать, когда погиб друг? Его же не вернуть!

Старик удивленно посмотрел на девушку, будто она сказала какую-то глупость.

– Это еще не известно. Партию можно переиграть. Но здесь от меня мало что зависит!

Лена вытерла глаза и теперь смогла хорошенько рассмотреть собеседника. Это был человек неопределенного возраста с маленькой острой бородкой и карими глазами. Старомодный костюм, трость в руках напомнили ей кого-то. Но сразу вспомнить не удалось.

– Что вы меня расспрашиваете? – вдруг возмутилась девушка. – Загадками какими-то говорите!

Незнакомец удивленно посмотрел на нее, и в тот же миг Белову осенило. Она поняла, где видела этого человека. «Ну конечно, это ребе московской синагоги. Не хватает только пейс!»

– Как вас зовут? – обрадовавшись своей проницательности, спросила Лена.

– Бутадеус, – представился незнакомец и чуть привстал. Хорошие манеры были налицо.

– А меня Лена, – просто произнесла она и протянула руку.

«Странное имя у этого еврея. Совсем не иудейское. Наверное, поляк», – продолжала размышлять Белова, пока старик пожимал руку в ответ.

– А вы здесь часто гуляете?

– Нечасто. Вот выдалась свободная минутка, решил присесть. А тут вы со слезами. Я не мог пройти мимо!

– У вас редкое имя.

– Люди ленивы, – начал возмущаться старик, – они не видят, что творится перед их носом. Имеют уши и не слышат, глаза – и не видят. Им вообще недосуг изучать языки, анализировать события. Люди перестали воспринимать знаки свыше. Им лень! Телевизор стал главной книгой, по которой они изучают наречия воров и бандитов.

Лена не поняла, к чему клонит Бутадеус и, чтобы не выглядеть совсем дурой, произнесла на латыни:

– O tempora, o mores![1]

– Времена всегда одинаковые, поверьте, я знаю, что говорю. Дело в самих людях. Они не ценят жизнь, убивают себя. Одни плачут, другие грустят, сами не зная отчего. А надо радоваться каждой минуте, жить с ощущением счастья, выполнять свою миссию. Идти по пути жизни, не сворачивая влево или вправо. Только прямо.

Он начертил тростью прямую линию на земле, иллюстрируя свои мысли.

– Как можно радоваться жизни, когда погибает близкий тебе человек? Мне сейчас очень больно…

Бутадеус внимательно посмотрел на Белову и встал со скамейки. Похоже, Лена опять сказала что-то не то. Старичок начал нервно расхаживать взад-вперед, словно подбирая нужные слова.

– Вам больно оттого, что сейчас он не может оценить платье, которое вы купили вчера в магазине. Вам страшно оттого, что он не позвонит и не пожелает вам доброй ночи. Вам плохо потому, что ваш эгоизм некому больше тешить. Вы ведь боитесь только за себя! Не за него! Ему-то уже все равно. Вам кажется, будто вы потеряли опору, но ведь это не так! Вы можете идти самостоятельно. Не нужно ни на кого надеяться, кроме себя. Забудьте о своем эгоизме… Впрочем, ваш друг был точно таким же. Его волновал только собственный успех в глазах окружающих!

Последнее замечание чрезвычайно возмутило Белову. Она тоже вскочила со скамейки и бросилась защищать друга.

– Разве вы знали его, что так говорите? Как вам не стыдно говорить о Викторе такое?

– Неужели я ошибся? Еще скажите, что это не так! – язвительно заметил Бутадеус.

Девушка замерла. Словно молния, ее пронзила страшная догадка. А ведь Бутадеус прав! Этот случайный прохожий подарил ей истину, в которой она боялась себе признаться. Лене было стыдно думать, что больше всего она жалеет не Виктора, который прыгнул с крыши, а саму себя! Потому что теперь ей не с кем будет поговорить о самодурстве главреда, обсудить новые шмотки или материал конкурентов. Старичок устроил ей сеанс психотерапии прямо в парке. Это было так неожиданно и действенно, что в первую минуту Белова растерялась.

– Ну, что молчите? – осторожно поинтересовался старичок.

– Думаю, – тихо ответила Белова и отвернулась. Ей действительно стало стыдно.

– Ну вот и отлично. Если человек думает, значит, еще не все потеряно. Думайте, Лена, размышляйте. Это очень полезно. А мне пора в путь. Прощайте.

– Как, уже?

– Дела! Я не могу долго сидеть на одном месте. Ведь у меня своя миссия, свой путь.

Ей почему-то не хотелось отпускать своего нового знакомого. Лена попыталась задержать его новыми вопросами.

– Вы врач? Наверное, психиатр?

– Я – Бутадеус, этого достаточно! – улыбаясь, сказал старичок.

– А можно мне прийти к вам в синагогу?

Вопрос рассмешил его.

– Милая девушка, я не веду приема в синагоге. Это исключено.

– Так кто же вы? – не унималась Белова.