Ударник некоммунистического труда

– Помню пляж, осликов на которых катались все детишки. И дядьку хорошо помню того, кто осликами командовал. Ассоциации у меня неприятные создаются, при встрече похожих на него мужчин. Седина на голове у него сливалась с его бледным лицом. Такое впечатление создавалось, что он готовил себя к загробной жизни. И ты представляешь будто я предрекла ему печальную участь: он вскоре умер от почечной недостаточности, а осликов отвезли не то в цирк, не то в зоопарк.

– Зачем о неприятном вспоминать? – оборвал он её. – Я не знаю, может я где-то вычитал, а может от прочитанного у меня сформировалось личное убеждение: «я считаю надо просто любить жизнь и не позволять плохому вторгаться тебе в душу! И для этого совсем необязательно предаваться тоскливым и траурным воспоминаниям. Думать надо о приятном, о том, что радость приносит!»

Юля подняла голову с плеча, внимательно посмотрела на него. И нежно закрыв его глаза ладошкой, произнесла:

– Как-то ты по – философски выразил своё убеждение, – чмокнула она его в губы. – Мудро выражаться – это удел лидеров, так у нас ректор говорит, к кому он и себя причисляет. А ты неужели такие познания в неволе получил? – убрала она ладонь с его глаз.

– Как тебе сказать, – смутился он. – Во-первых я учился не плохо, а во-вторых, все два года я читал беспрерывно ту литературу, какая попадала нам в камеру. Мои старшие сокамерники, как не удивительно стали подражать мне. Даже садясь за обеденный стол, они брали с собой книгу.

– И как тебе удалось такому на вид, изнеженному мальчику привить уголовникам любовь к книгам?

– Всё очень просто, – улыбнулся он, – Нас в камере было двенадцать человек: представляешь, чтобы смотреть каждый день на одни и те же лица, не каждому это по нутру. Начинаются споры, необоснованные придирки по мелочам, вот тогда я и предложил всем беречь свои нервы и повышать кругозор книгами. Не поверишь, но они прислушались ко мне. После моего совета библиотекарь к нам ходил через день, привозил на коляске разные книги, на которые мы делали письменные заявки.

– А к тебе они тоже придирались?

– Нет, конечно, по-детски хихикнул он, – моя слава Ударника позволяла им с мной быть вежливыми и почтительными. И мне это льстило, но я её никогда и ничем не выражал. К тому они все знали, что Юра Сэм мой земляк. А он был авторитетным зеком. Одним словом, пахан зоны, в переводе на гражданский язык – генерал.

– Ну, с Юрой всё ясно, – тяжело вздохнула она, – он всегда хоть в толпе, хоть в узком кругу выделялся своей неординарностью: так мама говорила, но никогда не думала, что он после получения высшего образования, сядет на скамью подсудимых. И сейчас похоже он не хочет рвать с прошлым. В его квартире нередко собираются сомнительные компании, правда ведут себя тихо.

– Книжки читают, – с иронией сказал Вова и они оба рассмеялись.