Удавка для бессмертных

Ева Николаевна просматривала газеты на экране, листая их нажатием клавиши. Она теперь смотрела газеты по вечерам на компьютере, обессиленная и уставшая до степени полного равнодушия. С утра это было категорически противопоказано. С утра, а вернее, еще затемно, Ева Курганова, майор Федеральной службы безопасности, двадцати девяти лет, разведенная, выезжала на отстрел. Хотя сегодня, к примеру, стрелять не пришлось, надо было правильно установить систему «антиснайпер», слепившую лазером снайперский прицел. Ни о какой бригаде «С» Ева не знала, прочтя об этом, хмыкнула, допивая остывший чай. В ее конторе психологические разработки велись военными специалистами, а вот психолог индивидуальной направленности, специалист по контактности в коллективах с повышенной опасностью, кандидат медицинских наук, спала сейчас в соседней комнате, как всегда – на спине и рассыпав по лицу желтые прямые волосы. Будить Далилу жалко: первый час ночи. Оставить записку? Ева на случай своего непредвиденного отсутствия быстро черкает на листке бумаги: «Посмотри файл „пресса“, сделай короткий анализ, потому что я слышу об этом впервые», выделяет то, что написано о создании бригады «С», остальную информацию в девяти газетах и журналах стирает, с листка отдирает закрывающую липучку полоску, шлепает его на дверь в ванную. Она выключает свет в коридоре и осторожно приоткрывает дверь детской. У окна в кроватках спят близнецы, на тахте – Муся со своим сыночком. Ева прислушивается к спокойному дыханию, в окно стучит ледяная крупа – застывшая к вечеру февральская морось, – и закрывает дверь. В комнату, где спят мальчики – Илия и сын Далилы, она не заглядывает, а только слушает, прислонившись головой к двери. Она чувствует, как в груди, почти задушенный за день тяжелой работой и физическими нагрузками, шевелится страх. Странно, но она не чувствовала ничего подобного, в смысле беспричинно, даже когда близнецы были беспомощными, а как только они пошли и залопотали, как только начали обращаться к ней, она испугалась. Глядя на своих детей или на любых других, а детьми для нее теперь были и детсадовская группа, и усатые студенты-первокурсники, она бледнела и пугалась до тошноты.

«Посетите психолога. Прочтите отчеты опросов населения. Народ перепуган в целом по стране до желания удрать любым путем за границу, а в Москве в частности, до исступления погромов и мести. Поэтому работникам всех отделов, а особенно отделу аналитических разработок, предписано посетить психолога. Снайперам второй и третьей категории, фактурщикам и криминалистам-патологоанатомам отчитаться о посещении и предоставить выписку».

В два часа сорок минут ночи пиликнул телефон, вырвав Еву из беспокойного сна.

– Запиши номер, – сказал в трубку голос Карпелова, – перезвони из автомата.

– Иди ты к черту! Какой еще автомат?!

– У тебя есть у метро. Не ори.

– Минутку. Мне надо будет работать?

– Разве что по специальности, – Карпелов хмыкнул.

Ева массирует живот, делает несколько упражнений на ковре, но лениво, стараясь не напрягать еще сонный организм. Она натягивает шерстяное тонкое белье и комбинезон. «Аптечка первой помощи» – дорожная сумка – всегда наготове. Подумав, она берет еще и личное оружие, надевает наплечную кобуру, потом обтягивающую черную шапочку, ветровку и кроссовки. У дверей квартиры достает пистолет, а потом минуты три стоит, прислушиваясь, когда замок щелкнет за спиной. Внизу, на лестнице спуска в подвал, четвертый день живет бомж. Ева бесшумно спускается по ступенькам, обходит лифты и заглядывает вниз. Бомж спит у батареи, завернувшись в одеяло, из темного кокона торчат подошвы кед. Ева задерживает дыхание, и натужный хрип старика медленно отсчитывает время, словно старые часы скрипят изношенным организмом, угрожая вот-вот остановиться.

Улицы пусты, но у метро дежурит наряд. Два здоровяка в пятнистой форме с автоматами долго изучают удостоверение Евы и отпускают ее почти с сожалением: сумка притягивает взгляды. У них строжайшее предписание проверять ночью все крупные предметы, переносимые гражданами, но в удостоверении этой женщины штамп неприкосновенности.

– Говори, – Ева старается не прижимать трубку к щеке.

– Надо подъехать минут на тридцать-сорок. Назови какое хочешь оружие, – Карпелова плохо слышно.

– Свое, – отвечает Ева.

– Это понятно, только работа трудная. Расстояние.

– Ты что, нашел в Москве открытое место больше, чем на километр?

– Уважаю, – Карпелов почти отдает честь по телефону: открытое место и на километр, это значит, Ева все поняла и прихватила с собой снайперскую винтовку. – Заверни за метро. Третья машина от киоска, старый «Москвич» серого цвета, ключи в зажигании. Забери меня на повороте с Таганки на Рогожский.

У машины Ева достает сканер и краем глаза видит, что два здоровяка с удовольствием наблюдают за ее действиями. Машина чистая, она заводит мотор и делает им на прощание ручкой.

– А я бы все-таки заглянул в эту сумку, – с сожалением говорит один, провожая взглядом огни машины на пустой улице.

– А я бы пощупал, что у нее под мышкой, – вздыхает другой.