Удавка для Снежной королевы

Что это такое, я так и не поняла за все годы работы в салоне. Хозяйка салона провела для меня ликбез, в котором уверяла, что «венец» – это проклятье, наведенное не на болезнь или на смерть, а на одиночество. Причем проклятье бывает родовое – на всех женщин до седьмого колена, и индивидуальное, так сказать, наведенное заботливой рукой соперницы или «заклятой подруги». Сами девушки меня убеждали, что прямо-таки чувствует, что на их голове сияет нечто вроде нимба, который отпугивает порядочных мужчин, или заставляет их срочно рвать чуть намечающиеся отношения. А я лишь поражалась, кто же у нас в небольшом уютном городке наводит в таком количестве эти самые «венцы»?

А одинокие клиентки приходили ко мне десятками. Молодые и не очень, но обязательно располневшие, с бесформенной фигурой и потухшими глазами, без грамма косметики, в некрасивой и немодной одежде, мои клиентки все как одна были уверены, что на них наведен этот самый «венец». И что стоит его снять, женихи, один другого солиднее, буквально польются на них, как дождь из низко нависшего фиолетового облака.

Сначала я горячо убеждала каждую, что дело не только в родовом проклятье и наведенной завистницами порче. То есть «венец» – то я, конечно же, сниму (не оставаться же без заработка), но, кроме гадалки, женщинам иногда нужен парикмахер, солярий, стилист… На худой конец, хорошая портниха. Но мне не верили. Более того, я теряла клиентуру! Женщины переходили к другим гадалкам, которые в красках расписывали процесс надевания на них «венца», разоблачали «завистницу» (как правило, подругу-брюнетку или бывшую свекровь) и обещали его снять раз и навсегда. Мне лично казалось, что работа эта в любом случае бессмысленная – раз «венец» так легко надеть, значит, та же самая добрая подруга, обнаружив неладное, в самом ближайшем будущем вновь вернет его страдалице. Но в конце концов, сражаться с ветряными мельницами мне надоело, и я, как и остальные коллеги, безропотно снимала проклятье.

Сейчас, на пресс-конференции, я явно попала в десятку. Баба ошеломленно уставилась на меня. И я поняла – полная победа! Теперь она не усомнится ни в одном моем предсказании.

– А что меня ждут в будущем? – оправившись от изумления, тетка аж подалась вперед, ожидая ответа.

– Простите, но это я могу вам сказать, если вы запишитесь ко мне в салон. Здесь я отвечаю только на вопросы, связанные с нашей звездой, Снежной королевой. Так что пока могу вам предсказать только одно – поторопитесь взять у нее интервью. Через пару лет, когда она прославится и уедет в Москву, вы будете гордиться, что сделали это первой.

Пресс-конференция закончилась, и трое мужчин-журналистов с телевидения, радио и популярного журнала окружили Машу, а женщины бросились ко мне. О накрытом столе на время подзабыли. Я начала споро раздавать отпечатанные накануне визитки салона, втайне надеясь побыстрее добраться до стола. Не тут-то было. Меня спрашивали о моей личной жизни, о карме, о ясновидении, о том, не греховно ли гадать – словом, о чем угодно, но только не о Маше. Помирая от голода, я пыталась направить женщин в салон, но они хотели получить все ответы немедленно, не сходя с места. Наконец, я открытым текстом заявила:

– Дамы, у меня полный упадок сил, отвечая на ваши вопросы, я полностью истощила канал связи с Космосом. Теперь, чтобы восстановить связь, мне нужно перекусить. Прошу к столу.

Журналистки наконец-то вспомнили про заждавшиеся деликатесы и рванули к столу. Перехватив пару бутербродов, я тихо попрощалась с Машей и удалилась.

Маша позвонила через три дня, ее всегда такой спокойный голос слегка дрожал:

– Полина, ты на работе? Сейчас за тобой заедет шофер и привезет ко мне. Выходи на улицу через пять минут.

– Маша, давай попозже, хотя бы через час, у меня сейчас клиент сидит.

– Нет, я не могу ждать. – голос девушки сорвался. – Полина, я считала тебя подругой…

– Да что случилось?

– Не по телефону. Приедешь, я все покажу.

Я извинилась перед клиентом и передала его другой гадалке, пообещав двое снизить цену за гадание, дабы возместить моральный ущерб. Затем быстро накинула плащ и подошла к входной двери. В квартире Маши я была через десять минут.

Красавица показалась мне необычно бледной. Ее нежно-фарфоровое лицо было похожим на гипсовую маску. Она жестом предложила мне повесить плащ на деревянный крючок рядом с входной дверью, и махнула рукой в сторону комнаты. Комната выглядела так же скромно, как и вся серийная блочная квартирка. Маленькая, обставленная еще советской мебелью – фанерная секция, небольшой шкаф «Прощай, молодость», маленький плюшевый диванчик, стеклянный журнальный столик на колесиках. Я повернулась к стоявшей в дверях комнатки Маше:

– Маш, ты квартиру снимаешь?

– Нет, я здесь с детства живу. С мамой, просто она сейчас на работе.

– А где же кровать мамы?

– А этот диван раздвижной, мы прекрасно помещаемся вдвоем.

– А ты не просила Виктора Исаевича купить тебе другую квартиру?

– Мне от него другое нужно. Будет слава, будет и квартира.

Ладно, я сейчас о другом переживаю. Вот, смотри!