Удавка из прошлого

– Хрен поймешь, – пожал плечами Суслин. – Отбой насчет Кирки дали. И вообще его не трогать. То взбесился – мочить, и все дела. А теперь даже пальцем не трогать.

– Будем говорить о нем красноярским? – спросил Геракл.

– Нет. Сказано – не трогать. А если шепнем кому, обязательно его под пресс пустят. Надо Лохматому рот закрыть.

* * *

– Да, были менты, – кивнул Митрич. – Антон сам вышел. Но ничего от него они не узнали. А почему ты так забеспокоился-то? – Он внимательно посмотрел сыну в глаза. – Али шепнул кому про слова Кирки?

– Да так, – нехотя проговорил Василий, – мимоходом…

– Ну ты и сучий потрох! В кого ты такой уродился-то? Запомни, сынок, ежели твои отморозки сунутся, я их картечью встречу. И тебя до отвала накормлю. Ментам не ты шепнул?

– Ты, батя, не заговаривайся! – возмутился Лохматый.

– А что? – криво улыбнулся отец. – Кентам, значит, запросто, ну и ментам не западло. Сгинь с глаз моих! – Он махнул рукой на дверь.

– Да хорош, батя, – попросил сын. – Просто заговорили об этих душителях, ну я и вспомнил базар Киркин.

– Короче, вот что, Васька, если с Киркой что произойдет, я тебя, сучонка, кастрирую. Уловил?

– А чего ты так за него переживаешь? – зло спросил сын.

– Он мне жизнь спас, – процедил Митрич и вышел.

– Во, блин, дела! – удивился Василий. – Батя чем-то обязан Кирке. Он особо никого не принимает, а тут пожалуйста. Что же теперь делать?

– Уходить тебе нужно, – нехотя проговорил Митрич. – Васька своим про твой базар упомянул. Тоже нашел с кем…

– Выходит, сын твой не в отца. А идти мне некуда. Да и не надо. Они же Пашку моего хапнут. Сейчас, сам знаешь, детишками вопросы решаются.

– Да на хрен он им нужен? – отмахнулся Митрич. – Если б ты миллионер какой был, то могли. А так… Если Васька вякнул про твой базарок, то запросто могут тебя выхватить и выведать, что ты знаешь. А сын твой им на хрен не упал, это лишняя канитель. А может, и не заявятся. Может, того, что они от Васьки прознали, хватило им. В общем, так, Антон, ежели шухер какой, мы им грабки-то пообрежем. Пусть приезжают.

– Тебе это зачем? – усмехнулся Кирка.

– А от ножа или пули и умирать веселее, – улыбнулся Митрич. – А то парализует, к едрене фене, и будешь подвывать. И поделать ничего не сможешь. Я вот не пойму, как люди без надежды живут. Сунул себе ножик промеж ребер слева – и упокой душу, Господи. А вообще-то старухи говорили, что Бог против того, чтоб человек сам себя жизни лишал. Но на кой хрен тогда мучения разные подает? Раз – и привет, кладите в гроб. А то ведь годами помирают. Нет, я, ежели со мной какая хворь смертная случится, мучиться не стану.

– Чего это ты, Митрич, про болячки заговорил? Ты мужик крепкий.

– Да так просто. В общем, если заявятся, мы им всю охоту поотбиваем незвано появляться. Не зря же в старину говорили – незваный гость хуже татарина. А татары триста лет матушку Русь…

– Силен ты в истории! – засмеялся Кирка.

– Не так, как хотелось бы, – подмигнул Митрич. – Но кое-что знаю.

– Вообще его не трогать? – удивился Геракл.

– А тебе что, – усмехнулся Суслин, – не терпится киллером побыть? Скучное это занятие. Хотя, если честно, потолковать с этим Киркой мне бы хотелось. Он все-таки хоть что-то знает. А тут вообще не трогать… – Не находя слов, он выматерился.

– Привет! – войдя, кивнул Лохматый и протянул руку Гераклу.

– Про базар с Киркой забудь. Въехал? – Геракл пожал ему руку.

– А почему? – Пожав руку Суслину, Лохматый удивленно посмотрел на него.

– Забудь, и все дела, – недовольно повторил Геракл.

– Лады, – кивнул Лохматый.

– Вообще не мешало бы тебе его как-то разговорить, – вмешался Суслин. – Может, назовет кого. Ну так, не в кипеш, вроде бы вспомнил и заинтересовался. Поставь пару бутылочек и не сразу, а когда чуток развезет Кирку, вспомни базарок тот. Он, может, назовет кого. Ты, кстати, не вспомнил?

– Да пытался, – нехотя проговорил Лохматый, – но что-то не припоминаю. Кажется, кликуха… как национальность какая. Мордвин? Нет, не помню.

– Я тебе говорю, – повторил Суслин, – бухни с ним. Повод придумай какой-нибудь и разговори.

– Здравствуйте, – кивнул вошедший Борисов.

– Добрый день, – вытирая руки о передник, сказала Олеся. – Вы кто будете?

– Следователь по особо важным делам, – Игорь Васильевич показал удостоверение. – Где мы можем поговорить?

– Так хоть здесь, а хотите – в комнате…

– Чаю можно? – застенчиво улыбнулся Борисов.

– Сделаю, – кивнула Олеся. – Вы идите в комнату, я сейчас.

– Думаешь, узнает что-нибудь? – прикурив, спросил сидевший за рулем Цыгин.

– Кто знает, – пожал плечами Арин. – Борисов опытный следователь. А с этой бабой надо уметь говорить. Знаешь, каждый раз, когда звонят, беру трубку и думаю: неужели снова кого-то повесили? И никакой зацепки.

– Я, например, думаю об Угле, – вздохнул Цыгин. – Если и не сам он вешает, то причастен к этому. Его отца вздернули, вот он и ищет виноватых.