Удержать любой ценой

— Нет, но это неважно. Мне в любом случае от него ничего не нужно. Если отец оставил мне что-то, я отдам это на благотворительность.

Валентина продолжает буравить взглядом миску, пока размазывает оставшуюся еду по тарелке вилкой. Несчастный взгляд на её лице пробуждает во мне желание схватить её в охапку и вновь утешить. Несмотря на его предательства и то, как все закончилось, думаю, она всегда надеялась, что её отец может одуматься и полюбить её. Какая маленькая девочка не желает добиться отцовского расположения?

Кай смотрит на меня, как бы спрашивая, должен ли он сказать что-нибудь, но я качаю головой.

— Приглядывай за остальными, и пусть за каждым членом совета кто-то следит. Я хочу знать, дышат ли они нам в спину. Если же нет, тогда занимайся поставленной ранее задачей.

Словно ощутив облегчение от полученного назначения, он быстро выходит за дверь. Я смотрю на Кая, надеясь, что это не один из наших последних разговоров.

Я смотрю на макушку опущенной головы моей жены; сегодня её волосы в беспорядке ниспадают вокруг лица.

— Ты готова к этому, ангел? Я бы вполне мог посадить тебя на самолёт и отправить на какой-нибудь пляжный остров и оставить там, пока все не закончится.

Она хмыкает и смотрит на меня, опуская вилку на стол возле миски.

— Нам действительно вновь нужно это обсуждать? Я никуда не поеду, особенно когда ты и остальные в опасности.

Я ожидал этого, поскольку Валентина безостановочно отвечала мне лишь подобным образом после получения угрозы от совета.

— Хорошо, но я продолжу спрашивать, на случай если ты передумаешь.

Она опускает голову.

— Хорошо, я продолжу отвечать «нет», на случай если ты передумаешь.

Я облизываю губы и качаю головой. Болтливая маленькая негодница.

Когда я поднимаюсь и обхожу стол, ангел следит за мной, пока я не подхожу к ней.

— Могу я чем-то тебе помочь?

Я опускаюсь на колени на ковёр и раздвигаю её бедра, чтобы протиснуться между них.

— Думаю, ты забыла, кто здесь главный.

Ангел выгибает идеальную тёмную бровь, глядя на меня.

— Это ты сейчас стоишь на коленях.

Я наклоняюсь и кусаю её за внутреннюю часть бедра, прямо под линией трусиков. Валентина вздрагивает в моих руках, поэтому я проделываю то же самое с другой стороны.

— Я могу стоять на коленях, но это не знак подчинения. Это показатель власти.

Она откидывается на стуле и опускает руки на подлокотники.

— Власти, да? И как же она выглядит?

Я вновь покусываю кожу ангела, с каждым маленьким укусом с ее губ срывается стон. Даже учитывая, что она недавно вымылась, я чувствую мягкий мускусный запах возбуждения, пока её киска так близко к моему лицу. Я наклоняюсь и обсыпаю поцелуями мягкий хлопок её трусиков.

Её протяжный стон потрясает меня, и член твердеет в брюках.

— Устраивайся поудобнее, ангел. Дай мне показать, как я владею твоей маленькой сладкой киской.

Она вновь стонет, когда я обвожу языком её влагалище через трусики.

— Она принадлежит мне. Я встал на колени лишь для того, чтобы получше распробовать тебя.

Валентина запускает пальцы в мои волосы, спутывая их, но это неважно. Особенно, когда она начинает умолять, доказывая мою точку зрения.

25

ВАЛЕНТИНА

Несмотря на холодный приём по возвращению, я рада, что Адриан заставил всех уйти. В пентхаусе слишком тихо, но я горжусь тем, что он ставит своих людей выше себя. Он может не понимать этого, но он гораздо лучше, чем ему нравится притворяться. Мы определенно притираемся друг к другу, и не только в сексуальном плане. Я примирилась с фактом, что помогу разобраться с насильниками Андреа. Собственными руками, если выдастся шанс. Пойти на это — для меня почти что правосудие за пережитое мной и Роуз. Тогда я была недостаточно сильна, чтобы свершить заслуженное возмездие.

Теперь я могу быть женщиной, в которой Адриан нуждается подле себя, и я могу позаботиться о его людях, словно они моя собственная семья. Коей они, полагаю, и являются теперь.

Я блуждаю по коридорам пентхауса, ничего не ища, скорее чтобы размяться. Адриан скорее всего заперся в кабинете или в командном пункте с Каем, пытается прийти к решению, которое приведёт к наименьшему кровопролитию. Хотя я соглашаюсь с ним во многих аспектах, этот подход не касается ответственных за нападение на Андреа. Я выразилась предельно ясно относительно этого вопроса во время обсуждения с мужем и Каем. К счастью для меня, они полностью со мной согласны. Мне плевать, если это усугубит ситуацию. Они заслуживают быть – я пытаюсь придумать наихудшие из существующих наказаний... – выволоченными и четвертованными... если это все ещё в ходу.

После третьего круга по коридорам я направляюсь в нашу спальню и забираюсь в постель. Простыни смяты, поскольку Адриан освободил весь персонал, за исключением нескольких наиболее верных охранников. Он говорит, что это во избежание предательства в наших рядах, но я думаю, что он делает это и для их защиты. Постоянные уборщики и кухонный персонал не имеют никакого отношения к этой разборке. Меня вновь охватывает гордость при этой мысли.