Удержать любой ценой (ЛП)

Худшее в этом то, что я чувствую себя вполне бесполезной. Мне ничего не поделать с бюрократией и выработкой установки. Особенно, когда Адриан отказывается давать мне свободу за пределами пентхауса.

Я устраиваюсь на подушках, опираясь на спинку кровати. Должно быть что-то, что я могу сделать. Я ломала голову в попытках придумать что-нибудь полезное, но пока что у меня нет никаких идей.

Единственная польза от меня – знание поднаготной операций семьи Сэла. И всё это я уже в деталях рассказала Каю и Адриану во время одного длительного допроса. Если это поможет им, я буду только рада. Мне хотелось стереть каждую деталь из своего сознания с момента, как я впервые узнала, чем торговали эти ублюдки. Желчь подступает к горлу от всплывших воспоминаний.

Сэл показывает мне снятые на его телефон видео при последних доставках.

Сэл злорадствует о своих последних несовершеннолетних завоеваниях.

Сэл кончает, наблюдая за моим отвращением.

И его семья также ужасна. Только через мгновение мне удаётся вырваться из воспоминаний, цепляясь за настоящее, и вспомнить, что я больше не там.

Как только я прихожу в себя, на ум приходит идея. Поначалу я отбрасываю это в качестве глупости, но чем дольше это крутится у меня в голове, тем больше оказывает на меня влияние, особенно, если при этом я буду в безопасности. Теоретически я могу быстро смягчить ситуацию, если это сработает. Но если Адриан узнает, не знаю, что он почувствует, не говоря уже о Кае.

Я беру телефон с прикроватной тумбочки и перехожу на старые аккаунты. Этот телефон был вычищен дочиста, и мне нужно найти старый контакт, от которого я давно с счастьем избавилась.

Когда я нахожу его, я смотрю на экран и хмурюсь. Наверняка это такая глупость... но если я не попытаюсь, то не буду чувствовать, что испробовала всё, чтобы снизить грядущий урон. Ведь с самого начала это в большей степени моя вина. Если бы я не заключила сделку с Адрианом, мы бы сейчас не находились в этой ситуации. А также я, скорее всего, была бы мертва.

Задерживаю палец над кнопкой вызова на целую минуту, прежде чем нажимаю. На другом конце снимают трубку, и мне хочется отмотать все назад, повесить трубку и притвориться, что я этого не делала.

Я слышу, как отвечает грубый голос, и замираю, чувствуя дрожь в руках. Я слышала этот голос бесчисленное количество раз на видео Сэла. Когда я слышу, как он обращается ко мне, у меня дрожь по спине бежит. Отец Сэла, Нигель, не из тех, кто прощает, и несомненно он винит меня в смерти сына. В то же время он не смешивает личное с бизнесом, поэтому у меня есть крошечный шанс на успех в переговорах.

— Алло? — повторяет Нигель, во второй раз его голос звучит ещё более нетерпеливым.

Я удерживаю телефон двумя руками, прижимая его к уху.

— Алло?

— Кто это?

Конечно, он хочет знать, кто я, не имеет значения, какого я мнения, честность кажется лучшим вариантом.

— Валентина Новак или, скорее, Доубек. Валентина Доубек.

Я вздрагиваю, надеясь, что поправка не станет красной тряпкой перед быком.

— Чего ты хочешь? — в его голосе слышится отвращение, отражающее моё собственное.

Я выпрямляю плечи, несмотря на то, что Нигель не видит меня, и пытаюсь говорить холодным и бескомпромиссным тоном, который мой отец использовал во время обсуждения бизнеса с членами общества.

— У меня к тебе деловое предложение.

— О?

Я с трудом сглатываю, надеясь, что он не слышит этого по связи.

—  Ты отвадишь от нас совет и получишь вознаграждение за свои усилия.

Он издаёт звук, который я не могу распознать.

— Мы должны встретиться лицом к лицу, девочка, и обсудить подобные вещи лично. Так будет правильно.

Я хочу сказать ему, что мне насрать на то, как будет правильно. Я не приближусь к нему. Вместо этого я произношу:

— Нет, спасибо.

В ответ он хмыкает, и это немного похоже на смешок.

— Что ты предлагаешь?

Формально мне нечего ему предложить, но даже я знаю, что признаться в подобном не сослужит пользы. Вместо этого я на мгновение колеблюсь, затем произношу первое, что приходит на ум.

— Деньги. Я могу предложить тебе деньги.

— Деньги, хмм...

На этот раз я прикрываю рукой микрофон, делая несколько нервных вдохов. Я держусь холодно и не отвечаю, ожидая от него продолжения.

— Я помогу тебе выбраться из этого, девочка, но тебе это влетит в копеечку.

— Сколько?

На этот раз его смех мрачен, и у меня скручивает живот.

— Двадцать миллионов, и я позабочусь о твоей маленькой проблеме.

Если бы он мог меня видеть, то несомненно бы лицезрел, как от моего лица отхлынула кровь. Он сумасшедший, если думает, что ему кто-то заплатит столько лишь за то, что он отзовёт своих псов. Я не могу даже перебить цену, ибо это неразумно.

Но я в любом случае пробую.

— Как насчёт одного миллиона и соглашения, что никто не придёт по душу твоей семьи за бесчинства, что вы совершили с одной из наших.

Это низкая и грязная ложь, поскольку я хочу, чтобы вся семья Сэла была мертва, но ему не нужно этого знать. Адриану не нравится, когда люди лгут, но за это... он меня наверняка простит.

Нигель откровенно смеётся.