Удержать мою невесту

Интересно, он знает об этом по собственному опыту и спал ли он с многими женщинами в Нью-Йорке и Нью-Джерси с тех пор, как умерла его жена? У меня такое чувство, основанное на его признании, что да. Возможно, Лука за эти годы сделал то же самое. Но я не хочу думать о женщинах, которые были до меня.

Сальваторе делает глоток виски, допивая стакан, прежде чем поставить его на стол.

— Мой очень хороший друг устраивает вечеринку у себя дома в пятницу вечером. Я бы хотел, чтобы вы оба присутствовали.

Я улыбаюсь приглашению. Вечеринка звучит весело и то, что сделала бы настоящая пара.

— Звучит замечательно, — говорю я.

Лука бросает на меня сердитый взгляд, прежде чем переключить свое внимание на своего отца.

— Я полагаю, мы должны прийти. Отправь мне подробности.

— Конечно.

Один из сотрудников входит в столовую, чтобы объявить, что ужин будет подан с минуты на минуту. Он обходит стол, наполняя наши бокалы вином, прежде чем уйти.

— Я попросил шеф-повара приготовить филе-миньон. Надеюсь, ты не вегетарианка, Верона. Возможно, мне следовало заранее посоветоваться со своим сыном.

— Звучит заманчиво, и нет, я не вегетарианка.

Сальваторе, кажется, доволен моим ответом.

— Легко угодить. Ест что-нибудь еще, кроме салатов. Лука, я думаю, этим ты сорвал джекпот.

Лука молчит, когда берет свой бокал вина и делает большой глоток. Когда он ставит бокал на стол, то зловеще комментирует: — Только время покажет.

— У тебя есть время, — замечает Сальваторе.

Я беру свой бокал вина и делаю глоток, как раз когда Сальваторе добавляет: — Но не слишком долго. Я действительно хочу, чтобы у меня скоро появились внуки.

Вино, которое начала было глотать, внезапно попадает не в то горло, и я начинаю задыхаться и кашлять.

— С тобой все в порядке, дорогая? — спрашивает меня его отец.

Я энергично киваю, пытаясь взять себя в руки и подавить кашель. Мысль о том, чтобы завести детей с Лукой, кажется такой далекой, что я даже не вижу света в конце туннеля.

К счастью, персонал выбирает именно этот момент, чтобы войти в зал с нашими блюдами, и нам не нужно продолжать обсуждение детей.

— Филе-миньон, обжаренная брюссельская капуста с беконом, — говорит один из мужчин, ставя тарелку передо мной. — Наслаждайся.

— Спасибо, — говорю я ему. Если на вкус это так же вкусно, как пахнет и выглядит, то меня ждет угощение.

Мы втроем набрасываемся на еду в тишине, если не считать случайных замечаний Сальваторе о том, насколько вкусна еда.

Когда мы заканчиваем, Сальваторе спрашивает меня: — Как тебе понравилось, Верона?

— Было восхитительно.

Это доставляет ему удовольствие, но, кажется, выводит из себя Луку. Похоже, я просто не могу победить своего мужа.

— Ей не нравится еда дома, — быстро говорит Лука.

Я пристально смотрю на него. Это совсем не так, но у меня даже нет времени поправить его, прежде чем Сальваторе говорит: — Ну, это потому, что вы не наняли профессионального повара. Ты же не можешь ожидать, что твоя новоиспеченная невеста будет каждый день есть бутерброды с арахисовым маслом и джемом, не так ли?

Лука хмурится от слов своего отца.

— Найми Грету. Ей здесь особо нечего делать, поскольку я не часто принимаю гостей. И, честно говоря, чаще ем вне дома. Я уверен, что она была бы счастлива снова готовить для тебя, как тогда, когда ты был моложе.

— Я подумаю об этом, — отвечает Лука.

Грета помогла мне приготовить спагетти по рецепту матери Луки. Одна мысль о том, как был испорчен тот ужин, снова приводит меня в скверное настроение, но я стараюсь сдерживать свои эмоции, поскольку мы в компании его отца. Я могу поразмыслить над этим позже, когда останусь одна в своей комнате.

Следующим подают десерт. Ломтик тирамису. Я не ела этого десерта с тех пор, как была маленькой девочкой. И хотя я чувствовала себя сытой, я съела все до последнего кусочка. Это так вкусно, что мне просто невыносима мысль о том, что что-то из этого попадет в мусорное ведро.

После десерта мы проводим некоторое время, осматривая дом. Сальваторе разглагольствует о своих дорогих приобретениях, но больше всего я замечаю, насколько холодным и стерильным кажется дом. Нигде нет семейных фотографий, и нет никаких признаков того, что здесь вообще жил молодой Лука.

Я не знаю подробностей смерти матери Луки. Я знаю только, что она умерла, потому что мой отец однажды упомянул мне об этом, когда я вернулась на похороны моего дедушки. Я не знаю точно, как и когда она умерла, но на самом деле это не имеет значения. Лука вырос без матери, это то, что знаю точно.

Я не могу не задаться вопросом, каким был этот дом, когда его мать была еще жива. Принесла ли она тепло в этот дом? Дала ли она своему сыну любовь, в которой он нуждался и которую заслуживал?

Я знаю, каково это — расти без мамы и иметь отца, который считает тебя обузой. Однако мой отец никогда не расставался с памятью о моей матери, и это видно по тому, сколько ее фотографий и картин он разбросал по дому в ее честь.