Удержать престол (СИ)

Семейство Тамассони также объявило награду за голову Микеланджело Меризи да Караваджо. Только за одну голову — награда большая, а за предоставление всего тела, да и говорящего — очень большая. Тамассони поставляли проституток в лучшие дома Рима и не только. Не раз и не два было такое, когда элитные, специально отобранные и обученные проститутки, появлялись и в Ватикане. Мало было кардиналов, которые не имели внебрачных детей, даже у Асканио Колонна был сын, но еще больше священников не брезговали прибегать с услугам Тамассони. Поэтому на просьбу поставщиков греха найти и покарать Караваджо, откликнулись многие, и Микеланджело пришлось спешно бежать в Неаполитанское королевство. Но и здесь гарантий безопасности нет [в РИ Караваджо сбежит чуть позже из Неаполя на Мальту, его примут хорошо, но скоро заключат в тюрьму, он сбежит на Сицилию, где переживет покушение, в 1610 году вроде бы пойдет пешком в Рим, но не дойдет].

— Оставь мне эту картину, Микеланджело, и беги! И, кстати, есть куда! — сказал кардинал, как будто что-то вспомнил.

— Куда? На Мальту? Может, в Новую Испанию? К протестантам? Так там меня не примут, а я не собираюсь менять веру. Любой католический правитель выдаст меня, так как папа объявил вне закона, — размышлял Караваджо.

И вроде бы делал это сокрушенно, понурив голову, но где-то далеко, в подсознании, тлела надежда, что выход есть.

— Отправляйся к ортодоксам! — кардинал похлопал по плечу своего приятеля.

— Куда? — растеряно спросил художник.

— Тебя ищут не только Тамассони или иезуиты, московиты прислали папе Павлу Пятому письмо, где просят поспособствовать твоему переезду в Московию, чтобы, если ты согласишься, папский престол не чинил препятствий. Письмо пришло еще три недели назад, но я узнал только вчера. Впрочем, для того я и пришел к себе же домой, чтобы увидеть тебя, — Асканио Колонна уже не излучал уныние.

— Монсеньор! Но, там же… темнота, ересь и… где я буду покупать ингредиенты для красок? Кто станет заказчиком? Я же не могу писать одни портреты? Вы знаете, что я это не люблю, и что пойти против себя же не смогу. Так я закончусь, как художник, — возмущался Караваджо.

— За тебя московиты дают сто флоринов! Не лир, а золотых флоринов! И ты думаешь, что будешь жить там плохо? Итальянцы уживались с московитами. Фьораванти! Знаешь такого? Он строил храмы московитам, кстати, бежал от папы тоже и удачно. Были и иные мастера в Московии из числа наших соплеменников. Там не должны еще забыть итальянского языка. А нет… так на латыни поговоришь. Не такие они уже и темные. Да и не навсегда же. Я упрошу папу сменить гнев на милость. Да и не вечный он… — говорил кардинал, а Караваджо уже думал, где ему купить краски и столь много, чтобы хватило надолго.

Творец и не заметил, как принял решение и стал только обдумывать организационные моменты. Он часто, слишком часто, чтобы быть счастливыми, принимал решение эмоциями и по наитию. От того Микеланджело страдал, но от этого же и оставался творцом.

— Монсеньор, а кому дадут сто флоринов? — спросил Караваджо.

— Тому, кто привезет тебя в Прагу, кроме того, обещают покрыть расходы на дорогу, — улыбался кардинал.

— А у Вас можно одолжить девяносто флоринов, чтобы отдать позже сто? — спросил Караваджо, окончательно принимая решение.

*………*………*

Москва

21 декабря 1606 года

— Иван Исаевич, тебе в радость эта работа? — раздраженно спросил Заруцкий у Болотникова.

— А что делать? Так нужно! — без особой радости в голосе отвечал Ивану Мартыновичу Болотников. — Нынче получим серебро за людей и все, зимовать.

— Я хлопцев уже отпустил в Воронеж и Орел, а еще Путивль, Рыльск. После зимы не соберу. А казаки так загуляют, что опосля устану крестить деток, — в первый раз за день Заруцкий улыбнулся.

Впрочем, двум казакам грешно было жаловаться. Они только фиксировали людей, которых привели из своих набегов на Речь Посполитую, да и для того, чтобы получить выплаты и чаще всего не сами, а перепоручали нанятым писарям. Теперь нужно только подписать, а всю фильтрационную работу за них сделали заранее.

Пришлось долго ждать, чтобы не отлаженный механизм хоть как-то заработал. И то, что государевы люди не знали, что именно делать и не могли согласовать свои действия, стоило более трех сотен жизней плененных людей. Болезни, вызванные скученностью, антисанитарией и морозами, начали косить пленников. И последствия бездействия могли быть еще более катастрофичные, если бы не плетка Болотникова, чудесным образом воздействовавшая на торговцев и всех чиновников.

Заруцкий был далек от организационных вопросов, если они не касались военных операций, Иван Исаевич оказался более деятельным человеком даже в условиях мира, а, точнее, последствий войны. Но много на себя взял Лука Мартынович Костылевский и Василий Петрович Головин. После Болотников обратился за помощью Телятевского, с которым после свадьбы государя, если не стал друзьями, все же местничество не перебороть так быстро, то некое покровительство со стороны князя получил.