Удержаться на краю

Это кричит ей пожилой полицейский, но Люба ни с какой линии огня уходить не собирается. Она не даст, вот так за здорово живешь, пристрелить отличную собаку. Сначала этим ретивым служакам придется пристрелить ее саму, а на генеральскую племянницу вряд ли у кого-то рука поднимется, разве что сгоряча, но Люба готова рискнуть. Ведь раз Бруно бросился на эту тетку, значит, это она! И пусть Бережной с Реутовым задержали кого-то другого, но убийца – вот он. Бруно держит его за горло. Ее.

– Отставить оружие! Не стрелять!

Голос генерала все отлично знают, и пистолеты снова возвращаются каждый в свою кобуру.

– Люба, убери пса.

Она поднялась, тронула Бруно:

– Фу, малыш. Не трогай это дерьмо.

Пес неохотно отпустил прокушенное горло еще живого, но уже поверженного Врага.

Он победил. Теперь Стая в безопасности.

* * *

– Иди сюда, малыш. – Люба уселась в кресло, и Бруно устроился у ее ног. – Дядя Андрей, я отчего-то ужасно устала, ты вели кому-то дать мне чаю.

Все, на что хватило ее сил, – дойти до кабинета дяди без посторонней помощи. Она сжала кулачки и изо всех сил старается не подать виду, хотя лицо ее стало серым, а голова кружится.

Но с ней в кабинете Бруно, она должна держаться. И не показывать ни Бережному, ни его полицейским – она сейчас ни на что, кроме как сидеть в этом кресле, не пригодна.

– Это моя вина. – Бережной вздохнул: – Я должен был предвидеть… Ее могли застрелить, просто с перепугу кто-то нажал бы на спуск – и все.

– Кто ж знал… – Виктор включил чайник. – Искали, а она здесь была!

Реутов подал Любе стакан, в котором плескалась коричневая жидкость.

– Залпом, как лекарство. – Реутов жестом пресек все ее возражения. – Это бренди, сейчас тебе станет лучше.

– Я в порядке. – Люба, поморщившись, выпила содержимое стакана и закашлялась. – Можно мне все-таки чаю?

– Сейчас подам. – Виктор уже достал чашки. – Кому еще чаю?

– Мне бы кофе, сплю на ходу. – Реутов подавил зевок и одобрительно взглянул на Бруно: – Псина, ты такой молодец! Со старта, она и понять ничего не успела. Шприц выронила.

– Шприц?!

– Ну да. Там план был тебя уколоть и, воспользовавшись суматохой, проникнуть в «обезьянник». Кто знает, сколько трупов она готова была здесь после себя оставить – в больнице не церемонилась с персоналом. А пес молодчина, я уже записи с камер отсмотрел – просто прыгнул на нее, и все, без лишних разговоров, сразу в горло вцепился.

– Он все это время ждал. – Люба погладила пса по голове. – Он же помнил убийцу, единственный знал его… ее в лицо, вот и дождался. Но я все-таки хочу понять, что происходит. Или произошло… не важно. Вы же мне вчера сказали, что задержали убийцу. А что сейчас было?

– У меня в портфеле печенье, – Бережной спохватился. – Диана упаковала, напекла его вчера целую гору. Люба, тебе лучше?

– Я в абсолютном порядке. Так кого же вы вчера задержали?

– Убийцу. – Реутов улыбнулся своей неотразимой улыбкой, но на Любу она не подействовала. – Одну вчера, вторую, как видишь, только собака смогла остановить.

– Объяснитесь.

Офицеры переглянулись – ну, крепкий все-таки орешек. Сидит как ни в чем не бывало, сероватая бледность уже сошла с лица, только рука сжата так, что костяшки побелели.

– Ладно, тогда сведем факты и устроим дамам очную ставку.

– Дамам? – Люба вскинула брови: – Так их две?

– Как мы и думали, убийц двое. – Реутов налил себе кофе из закипевшей кофеварки и уселся за общий стол. – С самого начала стало понятно, что действуют двое: один очень профессионально, второй словно мечется наугад. Я уж было думал, что маньяк-серийник объявился. Потом заподозрили твоего папашу – бизнес у него на грани краха, кредитов куча, ну и жена… определенного свойства дама. От смерти Нади ему была прямая выгода, а если тебя из уравнения изъять, то и вовсе прекрасно получается. Поэтому в твой дом были посланы гражданки из соцслужбы – и это очень глупо, учитывая выходку Татьяны с обвинением меня в попытке изнасилования. Им надо было затаиться и переждать, но мачеха твоя ждать не хотела. Рудницкий уже связался с представителями парижской галереи, и картины были ему нужны позарез. А у его жены был свой план. Я думаю, Люба, ты будешь рада узнать, что отец твой не заказывал Надино убийство. Это Татьяна, и он ничего об этом не знал. А вот нажать на тебя с целью отмутить наследство – да, это папашина идея. Но он не знал, что его жена решила начать жизнь сначала. И в эту жизнь она не собиралась брать ни господина Рудницкого, ни их общего сына.

– Она что, своего ребенка убить собиралась?

– Ну, этого мы не докажем, но думаю, что да. – Реутов снова налил себе кофе и, проследив за взглядом Бережного, строго погрозил пальцем: – А вам нельзя, Андрей Михалыч!

– Знаю. – Бережной вздохнул: – Мы не докажем ее намерений убить мужа и сына.

– Рудницкому хватит просто объяснений. – Виктор ухмыльнулся: – Когда мы сведем все факты, он поверит. Так что, думаю, защищать гражданку в суде будет не Артур Олегович по кличке Бульдог, а самый тупой государственный адвокат, которого только можно взять забесплатно. Это же надо – так хитро подлезла к этой тетке и…