Удержаться на краю

Только Стая стала больше, но это хорошо, большая Стая – сильная Стая, особенно когда подрастают детеныши и тоже становятся на ее защиту. Но этому детенышу, конечно, еще расти и расти. Вот он сидит, сопит – рисует картинку, то и дело показывая ее псу, и получается, что он рисует эту тесную комнатку и его, Бруно. Декстера тоже – как раз кот отлично узнаваем на столе, который почему-то даже выше солнца.

Бруно ощущает знакомый и уже привычный запах малыша и понимает, что будет защищать его в любом случае, до последнего своего дыхания, потому что его новый человек не знает об опасности, а Враг уже приходил.

И маленький человек перед ним беззащитен.

* * *

– Вещество, используемое в обоих случаях, – идентичное. – Реутов листает отчеты. – Можем предположить, что действовал один и тот же преступник. Вскрытие Надежды Рудницкой показало, что жить ей оставалось максимум полгода. То есть, если бы ее не убили сейчас, ее погубил бы цирроз, болезнь сердца или аневризма, даже эксперт затрудняется сказать, что скорее. Ну а ранение Миланы Сокол тяжелое, но менее травматичное, чем могло бы стать, и это по чистой случайности. Пуля отклонилась, задев край металлической двери, куда был ввинчен глазок, а так бы в глаз, и все – поминай как звали. Но и без того ранение тяжелое.

– Палату охраняют?

– Конечно, – Реутов кивнул. – Охрана внимания не привлекает, переодели их в медицинскую униформу. Пижамы эти синие, все тамошние санитары в них ходят. Видеонаблюдение тоже ведем.

– Это правильно. – Бережной пролистал отчеты. – Убийца может довершить начатое, а у него два раза не выгорело. Камеры наблюдения скрыты?

– Да, персонал о них не знает, устанавливали под видом ремонта проводки.

– Отлично, – Бережной кивнул. – Не знают – значит, не разболтают. Убийца может вступить в контакт с кем-то из персонала и узнать об охране – это если уже не в курсе, – а камеры есть камеры. Что дали контакты Надежды?

– Не слишком продуктивно. – Реутов чувствует некую неловкость. – Алкаши со всего района, уголовники, толкачи. Опрос соседей ничего интересного не дал, осмотр квартиры тоже. С сестрой она не общалась, с отцом – тем более, катилась по наклонной, и все. Сожитель Тарасов, который, собственно, и обнаружил труп, – ничтожный торчок, малюющий свою мазню в наркотическом угаре. Он не убивал Надежду, более того – был кровно заинтересован в ее благополучии, потому что его квартиру в центре парочка сдавала и они жили на эти деньги. А еще у Надежды иногда покупали картины. Да, есть такие извращенцы – кем надо быть, чтоб повесить в доме такое? – но покупали даже иностранцы. Теперь сожителю придется ждать, когда съедут квартиранты, а квартира Надежды для него уже недоступна, да и денег с картин больше не будет. Я распорядился, и все картины, находящиеся в квартире, были упакованы, учтены и помещены на наш склад. Мало ли, а вдруг они и правда какую-то художественную ценность представляют? Тогда их Люба заберет и сможет распорядиться по своему усмотрению.

– Тоже верно. – Генерал вздохнул, вспоминая грязную квартиру покойной племянницы. – Да, похоже, что туда шлялись все подряд.

– Очень похоже на то. – Реутов покачал головой: – Токсическая помойка, а не квартира, а уж «живопись» вообще неописуемая. Лучшее применение для этих, с позволения сказать, картин – просто сжечь, пока никто не покончил с собой, глядя на них. Нет, написано очень сильно. Я не большой знаток живописи, но талант у Надежды был, просто направила она его на разрушение.

– Я сделал несколько фотографий ее картин. – Виктор, до сих пор сохранявший молчание, достал телефон. – Вот, можете сами взглянуть.

Бережной полистал отснятое и внутренне содрогнулся. Чтобы рисовать такое, надо было обладать весьма злокачественной фантазией.

И он пропустил абсолютно все. А ведь могло статься, что он удержал бы Надежду от саморазрушения.

– Некоторых не спасти, Андрей Михалыч, и вы сами это знаете. – Виктор снова включил чайник. – Бывает так – рождается человек с каким-то дефектом, и ты ему хоть кол на голове теши, а он лезет в грязь, и все.

– Это верно. – Бережной благодарно кивнул и принял из рук Виктора чашку с горячим чаем. – Предлагаю еще раз опросить соседей. И Люба и Георгий в один голос клянутся, что наверху кто-то был. Замок до этого не был взломан, значит, человек зашел в квартиру, когда Милана спустилась скандалить с Надеждой. Надо было выжидать – но где? Куда делся этот человек? Выхода на чердак нет, с третьего этажа он спрыгнуть не мог: окна были закрыты, да и высоко – дом старый, потолки высокие. Что ж он, по-вашему, испарился? Нет, ребята, кто-то его впустил в свою квартиру, и выбор невелик – по две квартиры на площадке. А Люба с Георгием звука открываемой двери могли и не услышать, поскольку Георгий что-то сверлил или работал молотком.

Реутову эта мысль тоже приходила в голову, но он отбросил ее как фантастическую гипотезу: киллер не стал бы подставляться, ведь такой трюк – это лишний свидетель. Но сейчас версия генерала кажется ему единственно возможной.