Удерживая небо

Рядом что-то пробормотал Аррис, что именно — Гелерра не разобрала. Впрочем, тёмный эльф последнее время именно при таких обстоятельствах казался озабоченным, думая явно о чём-то другом.

Костёр, взметнувшийся при последних аккордах прямо к небесам крутящимся столбом яростного рыжего пламени, стремительно умирал, рассыпаясь чёрной золой и быстро отдающими жар углями.

Руки разжимались, ученики Хедина медленно пятились, отступая. Гелерра очень, очень постепенно складывала крылья, буквально «по пёрышку».

Наставало время ночной стражи, а всем прочим следовало отойти ко сну. Завтра, чувствовала гарпия, им предстояла славная битва.

* * *

Она и её собратья дрались — ученикам Мастера это привычно. Сражаться приходилось много — именем Учителя, на благо всего Упорядоченного, за продолжение жизни. Его ученики — не наёмники, война — важное, но не единственное их дело. Они дрались в особом, не похожем ни на какие другие мире — и тут тоже ничего удивительного. Однако на сей раз они дрались в мире, где Учитель прожил целую жизнь, в мире, который считал когда-то своим домом.

Мир назывался Хьёрвард.

Высокая честь, особая честь. Особый мир, из него — вроде бы — помимо всего прочего, начинается тропа к Лунному Зверю. Учитель доверил ей биться там, где стояли его собственные крепости и проливали кровь его собственные армии, в мире, с которого начался его путь, путь, приведший к престолам Обетованного и титулу Нового Бога.

Неудачи не должно быть.

И её не будет.

Они в Хьёрварде, в заветном мире. Здесь в незапамятные времена возвышались твердыни Учителя, здесь аэтерос собирал первые полки своих учеников, выводя их на битву с Молодыми Богами. Глупцы, жалкие и надменные. Они не поняли волю Упорядоченного, противились ей до конца, едва не отправив всё сущее в пасть Неназываемому. Они пали, и поделом. Ни чуточки не жалко. Даже «кроткую Ялини». Если она такая кроткая, то почему не встала рядом с Учителем, почему не подставила плечо? Значит, «родня» оказалась ближе, чем истинная правда, и чего такую жалеть?

Как обычно перед сражением, Гелерра не могла спать. Впрочем, адата и не слишком нуждалась во сне. Главным завтра окажется не потерять ни одного из братьев и сестёр по воинству Учителя. Выиграть бой так, чтобы враг не просто был бы разбит, не просто бы устрашился — нет, так, чтобы уцелевший неприятель пал бы в ужасе на колени, умоляя великого Хедина простить им их заблуждения, вольные или невольные.

И Учитель, конечно же, простит. Простит, но велит явить истинное рвение в исправлении содеянного. И это тоже будет хорошо.

Гелерра прикрыла глаза, заворачиваясь в крылья. «Как же я счастлива, — беззвучно повторяла она себе. — Да, это истинное счастье. Я защищаю Упорядоченное, всю его беспредельность. И на плече моём — тень руки Учителя. Да, я люблю его, буду любить всегда, но… если он вдруг бы ответил мне взаимностью… нет, нет, это оказалось бы чересчур. Я сгорела бы, вспыхнула бы и распалась пеплом в единый миг, хотя наше дело, которому мы служим, требует меня всей, всех моих сил и умений. Нет, пусть всё останется так, как есть. Я понесу имя Учителя до самого дальнего предела Упорядоченного, ободряя растерявшихся, сбившихся с пути, нетвёрдых сердцем. В этом мой долг. В этом моё счастье».

* * *

— Справа, адата! — хрипло рявкнул гном Креггер, отскакивая в сторону с изрядным проворством, неожиданным для низкого и широкоплечего гнома.

Гелерра, впрочем, не нуждалась в остережениях. Гномы, конечно, чувствуют подземных тварей куда лучшее её, но и она не вчера на крыло встала. Адата успела взмыть вверх за миг до того, как земля встала на дыбы, пробитая пятью окованными блестящей сталью рогами в два человеческих роста. Пробили — в надежде насадить хоть кого-нибудь на острия — и вновь спрятались.

— Вот погань! — Перемазанный копотью Креггер навёл огнеброс на оставшуюся воронку.

— Оставь. — Гарпия опустилась обратно на землю, тронула старого друга за плечо. — Он уже глубоко, не достанешь.

— Как это «не достанешь»?! Ещё как достану! — по-мальчишески возмутился гном.

— Оставь, — повторила Гелерра. — Бери своих и прикройте нам спину. Вас боятся, проучили наглецов…

Гном самодовольно накрутил на палец тщательно заплетённую перед боем из бороды косицу.

— А как же! Мы им…

Он бубнил ещё какую-то похвальбу, но адата уже не слушала.

Развернув крылья — белоснежные перья среди углей, золы и плавающего в воздухе едкого пепла, — она взлетела.

Сверху Гелерра видела всё узкое, словно вспоротая кишка неведомого чудища, ущелье. Оно вилось, пробиваясь сквозь старые, стёртые временем, ветрами и водой горы. Горы были древние, а вот ущелье — нет, и адата подозревала, что знает, след какого оружия оставил тут этот чудовищный шрам.

Спёкшаяся земля помнила давнюю боль.

Кружащая над вершинами адата управляла своим собственным боем.

Невдалеке лежал Бьёрсверден, откуда начинается дорога к Лунному Зверю; на юге осталась долина Бруневагар. Памятное место. Сколько раз Гелерра перечитывала описание приключений воина по имени Гудмунд, случившихся давным-давно, когда Учитель сам был ещё просто Истинным Магом.