Удиви меня

— Сейчас это вдвойне не смешно. Хотя как раз умереть сейчас — самое то. Кем я теперь выгляжу в папиных глазах? И что теперь будет, мамочки, — вновь хватается за голову, принимаясь раскачиваться на кровати. Что у нее сейчас творится в голове — можно только догадываться.

Подхожу к комоду, беру первое попавшееся белье и возвращаюсь к Полине. Наклоняюсь вниз и беру ее за щиколотку.

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь надеть на тебя трусы. Или ты хочешь спуститься вниз голожопиком?

— Я ничего не хочу, Сережа. Хочу исчезнуть. А давай через окно выберемся? Как в кино показывают. Простыню спустим вниз.

— Полин, ты совсем что ли ку-ку? Поднимай давай попу, — ощущение, что я одеваю маленького, совершенно непонимающего окружающий мир, ребенка.

— Я не смогу посмотреть маме с папой в глаза. Давай сбежим через окно, а через пару дней я вернусь, когда все уляжется, — хватает меня за руку и буквально умоляет взглядом. Да, кукушечка и вправду малость поехала.

— Нечему тут улягиваться, уложиваться… улаживаться. Тьфу, блин, ты поняла. Короче, все нормально, подумаешь, маленький казус. У тебя нормальные родители, мама вообще мировая. Да и отец твой не такой уж страшный, как рисовало мое воображение. Конечно, он… удивлен, ну тут каждый был бы удивлен увиденному. Все он примет, никуда не денется. Ты себя сейчас тупо накручиваешь. Прекрати себя так вести, иначе… я на тебя пописаю.

И нет, после моих слов Полина не отталкивает меня, не обзывает, не говорит ни слова и ведет себя так, словно реально кто-то умер. Отхожу от нее и беру первое попавшееся платье из многострадального шкафа. И так же молча, не выказывая никакого сопротивления, Полина дает мне на себя его надеть.

— Представь, если бы твои родители вошли в момент, когда мы бы занимались сексом. Представила? — вынимаю из ее волос перья. — Вот это был бы позор. Я бы на твоем месте тоже свинтил через окно вместе со мной в придачу. А это — ерунда. Пустячок, над которым потом мы не раз посмеемся. Ты меня слышишь?

— Слышу, — шумно сглатывая, произносит Полина. — Просто у меня все должно было быть не так. Такое могло случиться с Аней, мамой, да с кем угодно. Но не со мной. У меня должно было быть все по-другому. Как же так получилось, Сережа? — да, пожалуй, я не любитель женских слез. Видеть бегущие мокрые дорожки по щекам Полины — не самое приятное зрелище. Жалко ее сейчас, черт возьми, хотя жалеть-то в общем-то и нечего, учитывая, что в шкаф загнала меня именно она.

— Все куда проще, Полинка-костлявая малинка, ты похожа на своих родственниц куда больше, чем думаешь, — вытираю ее мокрые щеки. — Просто тебе это не нравится, вот ты и пытаешься это отрицать. У тебя был просто говнодень, и все потому что ты наступила утром туда, куда не стоило наступать. Но учитывая, что официально уже новый день — выдохни и забудь обо всем. И да, не думал, что когда-нибудь это скажу, но, будь добра, попроси злюку, стерву и сухаря проснуться прямо сейчас. Вынужден признать, что полностью размякший сухарь — это не твое. Вот совсем не твое. Выдохни, Полин, все будет хорошо, ну насколько это возможно в наших реалиях. Подумай о том, какая у людей реально бывает в жизни жопа, а тут всего лишь моя голая задница.

— Но ее же никто не видел. Ведь не видел? В смысле ни твою попу, ни…

— Не видел. Я вообще-то прикрывался, пока ты глаза в пол прятала.

— Это хорошо, что не видели.

— Пойдем вниз, немного поговорим, в частности я пообщаюсь с твоим папой, иначе никак, потом ты ляжешь спать, и завтра все будет хорошо. Ты главное в какашки больше не вляпайся.

— Стой, — уже у самой двери одергивает мою руку. — Не надо говорить с папой. Ты и так сказал ему то, что не надо было. Его это обижает и это не так на самом деле, я не преклоняюсь перед ним. Зачем все так передергивать?

— Да, конечно, это не так на самом деле, — выдаю я, совершенно не скрывая иронии в голосе. — Я поговорю с ним только лишь о том, что у меня серьезные намерения на твой счет. Все. В каких позах я трахаю его дочь, мы обсуждать точно не будем.

— Прекрати.

— Я пытаюсь привести тебя в чувство, чтобы ты включила привычную Полину. Соберись, тряпка.

— Я — не тряпка!

— Не хочу тебя расстраивать еще больше, но сейчас ты как тряпка или унылая какашка. Перестройся, пожалуйста, — чуть сжимаю ее плечи. — Это как в любом коллективе на новом месте, как поставишь себя, так тебя и будут дальше воспринимать.

— Ты серьезно? Мои родители видели тебя голым в шкафу! Это же… да лучше бы я оставила тебя просто в кровати. Позорище. Что же я натворила…

— Я тебя сейчас поставлю на колени и заставлю мне отсосать, — жестко произношу я, наблюдая за тем, как меняется ее лицо. — И душ я перед минетом не приму.

— Ты дурак что ли?! — возмущенно произносит Полина, нахмурив брови. Ну наконец-то.

— Я в шкаф залез? Залез. Ты мне обещала сделать то, что я хочу. Или ты сейчас приходишь в свое привычное состояние, или будешь делать мне минет. Голой. На коленях.

— Облезешь, — привычным для себя тоном бросает Полина и выпрямляет плечи.

— Ты немного оговорилась — оближешь. Ну?