Удиви меня, а потом поговорим о деньгах

Люди в штатском отпрянули от облака зелёной пены. Я использовал шанс на спасение — выбил окно и вылетел вон. В результате очередной трансформации у меня выросли крылья, достаточные, чтобы, как белка-летяга, перепрыгивать с крыши на крышу. У границы города вертолёты, отправленные в погоню, окончательно меня потеряли. С высоты птичьего полёта я мог видеть мятежный город, весь в огнях локальных сражений между натуралами и переделами. Трансформация оказалась краткой. Крылья отсохли ровно в тот момент, когда я, пробив оконное стекло, ввалился в нашу гостиную.

Ты лежала на диване. Качая тапочку на большом пальце ступни, мыслями — далеко, ты машинально поинтересовалась:

— Уже вернулся?

— На аэродроме нас ждёт самолёт. Оставаться в городе слишком опасно — там бунт и поножовщина. За мной гонятся вертушки. Не надо собираться. Можешь идти в халатике и тапочках. Просто встань с дивана.

— Гедеон, в последнее время я перестала тебя узнавать, — ты сладко потянулась.

— Понимаю.

— Мы отдалились…

— Есть момент.

— …стали совершенно чужими. Пора пожить отдельно. Я буду жить здесь, а ты… ты ещё где-нибудь.

Я утратил способность и время спорить с тобой.

— Дорогая, не хочешь выпить твой любимый клубничный коктейль? Успокоишься, всё обдумаешь.

Я достал из кармана пузырёк с остатками порошка. На последнем глотке коктейля ты удивлённо поморщилась.

— Какой странный вкус!

— Наконец заметила, — не выдержал я. Из-за огромной дозы трансформация не заставила себя ждать. Твои веки вывернулись на девяносто градусов, губы повисли алыми пузырями, а на затылке вырос третий глаз-перископ на ножке. Перископ тут же беспокойно завертелся.

— Что ты мне подсыпал?!

— Мы выпили один яд на двоих — дел-то. Зато справедливо, — мне не следовало вести себя так вызывающе.

— Синие грибы в декольте — тоже ты?

— Моя работа, — это была гордость творца.

— Ты травил меня всё это время!

Ты сорвала со стены генетический дешифратор — и мы побежали. Вернее, побежал я, а ты, стеная и размахивая пушкой, бросилась за мной.

* * *

Дорогая, это кризис отношений. Преодолеть кризис могут только те супруги, которые действуют сообща. Те два часа, которые мы бегали по городу, я много думал. Я увидел возможность спасти наш брак и мир в целом. Твоя способность противостоять моим препаратам, уничтожать побочные эффекты — нечто уникальное. В твоём организме содержится какой-то элемент, который отражает любые попытки изменить тебя. Ты — особенная. Спасение человечества — в тебе. Нам следует срочно изучить этот феномен. Я абсолютно уверен, что через некоторое время твой организм переработает корректор, и все изменения исчезнут. Вот, твои губы уже стали прежними. Я обязан разгадать эту тайну.

Что ты говоришь? Надо просто любить себя? Такими, какими мы родились? Это какой-то антикварный романтизм, дорогая. Хорошо, пусть так. Но всякая любовь (любовь к себе — не исключение) — только химия. Я извлеку эту химию из твоего организма и создам вакцину для себя и всего человечества. После этого человечество просто обязано дать мне Нобелевскую премию и оставить в покое. Вдвоём, прихватив диван, мы уедем на райские острова, где будем жить в любви и согласии до конца дней своих такими, какими создал нас Господь.

…Сейчас подумал. С учётом твоих привычек… Вдруг у этой вакцины также будут побочные эффекты? Например, спасённое человечество полюбит себя, заляжет на диваны и больше никогда не встанет, чтобы палец о палец ударить даже для собственного прокорма?

Боюсь, и в этот раз у меня не будет времени для предварительного тестирования продукта.

Рисунки Султана Галимзянова.

«Наука и жизнь» № 11, 2011.