Удиви меня

Суббота приходит незаметно. Этим ясным утром я готовлюсь к тому, чтобы вступить в новую жизнь. Макияж? Отличный! Платье? Сидит идеально! Волосы? Налачены. Больше я ничего не могу с ними сделать. Даже цветы и ювелирный гребень выглядели бы нелепо.

Сейчас волосы намного короче, чем когда я их собственноручно обкорнала. Мой знакомый парикмахер Нил, после того как спало первое потрясение от моего видика, начал объяснять мне, что я сделала не так и как на самом деле нужно было стричь. Не могла же я ему сказать, что терзала свои волосы, ослепленная гневом? Он называет мою новую прическу прической Твигги. Правда, я совсем не похожа на эту британскую супермодель. Но новая прическа мне идет. Все, кто сначала в ужасе отшатывался от моего вида, теперь признают, что с короткими волосами мне намного лучше. Все, кроме мамы, естественно.

За последние полгода я много раз пыталась поговорить с мамой по душам. Сидела в ее гостиной, поднимала разные темы. Я пыталась объяснить ей, почему отрезала волосы. Я пыталась объяснить ей, почему разозлилась на папу. Пыталась объяснить, почему больше не могу вести себя как ребенок: заткнуть ушки или уйти играть в другую комнату, пока взрослые разговаривают. Пыталась снова и снова разбудить ее.

Но неизменно натыкалась на ее без устали моргающие глаза. Может, она и не слушала меня вовсе. Или не хотела слышать. Для нее папа все еще выдающийся человек с золотым сердцем, герой нашей семьи, Джосс – злодейка-клеветница, а я – перебежчица. Она все еще живет в своем мыльном пузыре, стены которого увешаны папиными фотографиями. Она все еще включает девочкам свадебное видео, когда мы приезжаем к ней в гости. (Но я больше не буду его смотреть. Я покончила с этим. Может быть, я смогу себя заставить. Лет через десять. Двадцать.)

В последний раз, когда мы были в гостях у мамы, мы даже не говорили о папе. Вместо этого мы обсуждали, куда мама отправится в отпуск вместе с Лорной. Мама смешала нам по коктейлю Беллини, а я купила у нее набор колец за тридцать девять фунтов (мама опять вернулась к продаже ювелирных изделий!). Она сказала мне: «Спасибо, дорогая, они чудесно будут смотреться на твоих ручках!», и думаю, она и вправду имела это в виду. Ей нравится жить в мыльном пузыре. Она счастлива внутри и не собирается его лопать.

– Мамочка! – Тесса вбегает в нашу спальню в своем любимом наряде: блестящие лосины, балетная пачка и… ярко-синяя футболка с логотипом «Челси». Признаюсь честно, на какое-то мгновение я хотела заказать девочкам чудесные платьица цвета пепельной розы с пышными юбками, которые я видела на сайте Wild & Gorgeous, специально для этого события. Но вовремя остановила себя. Я не собираюсь заставлять девочек носить то, что они не хотят. Не собираюсь забивать их головы чужими мыслями, правилами и стремлениями. Пусть Тесса носится среди разряженных гостей в фирменной футболке, а Анна смешно ковыляет в костюме Груффало[49] (она играет Груффало в школьной пьесе). Они для меня – самые идеальные подружки невесты. В чем бы они ни были.

– Папочка сказал: «Увидимся там!» – гордо объявляет она мне.

– Спасибо, родная, – улыбаюсь я ей.

Мы не провели ночь «вдали друг от друга», как это принято перед свадьбой. Ведь у нас не совсем настоящая свадьба – мы просто решили еще раз произнести наши клятвы верности. И все же, чтобы сохранить волшебство, до места торжества мы едем отдельно.

Дэн также не видел мое платье. Так что он еще не знает, что сегодня я облачусь в величайшее творение Веры Вонг – в пышное великолепие без бретелек жемчужного цвета. Платье, конечно, стоит целое состояние. Но мама предложила мне купить его за папины деньги. Я считаю, это правильно. Папа должен нам за все нервы, которые он измотал Дэну.

Спустя несколько недель после того, как я отрезала волосы, у нас с Дэном состоялся разговор о деньгах. Я призналась ему, что думала, что он «пружинился» при упоминании моего отца потому, что не был так богат и успешен в бизнесе, как он.

– Может быть, – пожал плечами Дэн. – Это была одна из причин.

Он же признался мне, что где-то в глубине души у него и вправду был пунктик, что мужчина должен быть единственным кормильцем семьи. Правда, знакомство с моим отцом заставило Дэна поменять некоторые свои убеждения.

Потом я пыталась доказать ему, что мы могли бы жить на мой доход (а доход мой и вправду вскоре будет очень большим), и тем самым убить многие старые стереотипы. И если бы он был настоящим феминистом, он не чувствовал бы необходимости быть кормильцем, но мог бы поддерживать семейную ячейку другими способами. Дэн вежливо выслушал меня и согласился со всем, а затем сказал:

– На самом деле у нас тут новый большой заказ нарисовался… Ничего, если я продолжу вносить финансовый вклад в нашу семью?

Господи, спасибо тебе за моего Дэна.

Капаю на запястье немного жасминового парфюма от «Тенет» (подарок Джосс) и проскальзываю в серебристые туфельки на небольшом каблуке.