Удиви меня

Не хочу, чтобы меня поймали подслушивающей у двери, поэтому ретируюсь обратно в туалетную комнату. Мне готовят сюрприз! Но какой, вот в чем вопрос. И тут меня осеняет. Неужели те билеты на «Выбор дилера» предназначались для нас с Дэном? Мама просто была очень занята и прикрепила их к холодильнику, не подумав. А тут возникаю я и начинаю расспрашивать ее о книгах и театре.

Так, все. С этого момента перестаю совать свой нос куда не просят. С этой секунды не замечаю ничего, абсолютно ничего.

Заплетаю волосы Тессы в золотистую косичку и веду малышек обратно на кухню, в прихожей натыкаюсь на огромную папину фотографию в массивной рамке, стоящую на столике подобно зоркому часовому. Папочка. Мой очаровательный, элегантный, всегда щегольски одетый отец. Убитый в самом расцвете сил. Прежде чем он успел по-настоящему узнать своих внучек, дописать свою книгу, насладиться заслуженным отдыхом на пенсии…

Невольно сжимаю кулаки, да так сильно, что костяшки пальцев белеют. Дышу учащенно, порывисто, буквально давлюсь воздухом. Знаю, надо было давно забыть обо всем, но не могу. Знаю, что не было доказано, разговаривал ли он по телефону за рулем или нет, но я вечно буду ненавидеть Гэри Батлера. Вечно.

Так зовут водителя грузовика, который убил моего папу на трассе М6. Гэри Батлер. (Его дело так и не дошло до суда за неимением доказательств.) В самые страшные из моих «плохих дней» (как я это называю сейчас) я отыскала его адрес, приехала к нему и просто стояла за его домом. Но, по всей видимости, стоять позади людских домов безо всякой на то причины (они называли это «следить»), писать письма (они называли их «угрожающими») для нормального человека «совершенно неприемлемо» (так сказала его жена). Угрожать? Серьезно? Дэну пришлось приехать и уговаривать меня уйти. Тогда-то все и начали встревоженно шушукаться по углам: «Бедняжка Сильви! Все никак не может отойти».

После этого случая у Дэна что-то щелкнуло в голове. Он и так всегда чересчур меня опекал (открывал передо мной двери и предлагал свою куртку), но в тот раз все зашло слишком далеко. Он забирал меня на машине после работы. Сам он взял отпуск, чтобы присматривать за девочками. Даже договорился с миссис Кендрик о небольшом дополнительном отпуске для меня. А еще он всеми силами пытался затащить меня к психотерапевту (хотя я и всячески отговаривала его от этого). Помню, когда врач сказал Дэну, что мне нужно хорошо высыпаться (конечно, тогда я страдала бессонницей. А кто смог бы спать спокойно после всего, что произошло?), Дэн купил затемняющие жалюзи и диски с медитативной расслабляющей музыкой. Он даже попросил всех наших соседей не шуметь по вечерам. Он все еще спрашивает меня каждое утро, хорошо ли я выспалась. Это вошло у него в привычку, он будто превратился в персональный трекер сна.

Мама, с другой стороны, совсем не хотела об этом знать. Я вовсе не говорю, что это плохо. Она скорбела, безумно скучала по папе, как она могла беспокоиться еще и обо мне? Это вовсе не делало ее холодной и равнодушной, просто мама плохо справляется с проявлениями необъяснимого поведения у кого-то. Однажды, когда мне было девять, у нас обедал один дядька, который напился так, что свалился с дивана. Как и любому ребенку, мне было весело наблюдать за таким. Но когда я упомянула об этом на следующий день, мама просто закрыла тему. Как будто ничего не случилось.

Поэтому, когда я начала свои безмолвные дозоры у дома Гэри Батлера, мама захотела поскорее это прекратить («Сильви, что же люди скажут?!»). Мама хотела, чтобы я начала принимать таблетки. Мама хотела, чтобы я съездила за границу на месяц-другой.

(Сама она погрузилась в свое горе, как черепаха в панцирь. Закрылась в своей спальне после похорон и не впускала никого две недели. Потом она просто вышла оттуда хорошо одетая с идеальным макияжем. Но каждый раз при упоминании папы начинала моргать. Мама никогда не плакала, только яростно моргала.)

– Дедуля на небесах, – вставляет Тесса, также разглядывая фотографию. – Дедуля сидит на облачке, да, мамуль?

– Может быть, – опасливо отвечаю я.

В конце концов, что я могу знать? Возможно, папа и вправду где-то там, наверху, сидит на огромном облаке.

– А что, если он упадет? – боязливо спрашивает Анна. – Мама, что будет, если дедуля упадет?

– Он будет крепко держаться за облачко, да, мама? – произносит Тесса, и обе они смотрят на меня с надеждой в глазах, абсолютно уверенные, что я знаю ответ. Потому что я мамочка, которая знает все на свете.

Из глаз уже готовы хлынуть горячие слезы. Хотела бы я в действительности быть такой, какой они меня видят. Хотела бы и вправду знать все на свете. Через сколько лет они поймут, что мамочка вовсе не знает ответов на все вопросы? Что всех ответов не может знать никто? Смотрю на их пытливые личики и не могу даже вынести мысли о том, что однажды мои девочки узнают обо всем том дерьме, что происходит в мире, и им придется с этим разбираться самим. Меня может не быть рядом, чтобы помочь им.