Удиви меня

– Не думаю, что наши постоянные посетители пользуются Твиттером, – говорю я, придя на помощь Клариссе. – Они предпочитают бумажные письма.

– Ваши постоянные посетители вымирают, – не унимается Роберт. – Уиллоуби-хаус вымирает. Весь интерес к подобному музею вымирает, но вы как будто этого не замечаете. Живете в своем мыльном пузыре, как и моя тетя.

– Все не так! – горячо возражаю я. – Мы не живем в мыльном пузыре. Мы сотрудничаем с большим количеством внешних организаций, с благотворителями и меценатами. Мы не вымираем! Мы процветающий, яркий, захватывающий музей…

– Вы не процветающий музей! – вспыхивает Роберт. – Отнюдь не процветающий.

Его голос отдается эхом от низких балок потолка, и мы с Клариссой лишь можем глядеть на Роберта в немом изумлении. Он чешет затылок, хмурится, избегает смотреть кому-либо из нас в глаза.

– Моя тетя отчаянно пыталась скрыть от вас правду, – продолжает он более спокойным голосом, – но вам надо это знать. У этого места большие финансовые проблемы.

– Проблемы? – ахает Кларисса.

– Последние несколько лет моя тетушка содержит этот музей на свои собственные деньги. Так больше не может продолжаться. Поэтому я и вмешался.

Я так ошарашена, что не могу выдавить ни звука. Будто я снова закинула в рот Тобины ириски «Прощай, челюсть!». Миссис Кендрик содержала это место на собственные деньги?

– Но мы ведь собирали средства! – Бедняжка Кларисса порозовела, ее голос сорвался на писк. – В этом году мы привлекли много новых покровителей.

– Именно, – наконец дар речи возвращается ко мне. – Нам удалось собрать много денег.

– Не так много, как вам кажется, – отрицает Роберт. – Чтобы содержать это место, нужно целое состояние. Отопление, освещение, страховка, печенье, зарплаты…

При слове «зарплаты» он пристально смотрит на меня.

– Но миссис Притчетт-Уильямс! – быстро нашлась Кларисса. – Она пожертвовала целый миллион!

– Именно, – поддакиваю я (увы, на большее я сейчас не способна).

– Уже давно потрачен, – сообщает Роберт, складывая руки на груди.

Давно потрачен? Я поражена до глубины души. Я об этом не знала. Даже не подозревала.

Полагаю, миссис Кендрик всегда была довольно скрытной в отношении финансового положения и благотворительных организаций. Ведь она скрывала от нас с Клариссой многое. (Например, она не давала нам адрес ни леди Чепмен, ни других покровительниц для базы данных. Говорила, леди Чепмен будет «недовольна». Каждый раз мы писали от руки письма для миссис Чепмен, если хотели сообщить ей что-нибудь, а миссис Кендрик доставляла их самолично. Только сейчас я задумалась о том, а существовала ли леди Чепмен на самом деле?)

Смотрю на Роберта и понимаю, что никогда не сомневалась в финансовой состоятельности Уиллоуби-хаус. Миссис Кендрик всегда говорила нам, что дела идут хорошо. Мы видели лишь сводки за год, которые нам показывала сама миссис Кендрик, и выглядело все довольно неплохо. Я и подумать не могла, что миссис Кендрик вкладывает свои собственные деньги.

А теперь все внезапно кристально чисто. И причина хмурых взглядов Роберта. И встревоженная, почти оправдывающаяся перед племянником миссис Кендрик.

– То есть вы собираетесь нас закрыть и построить элитный многоквартирный дом в уютном особнячке? – выпаливаю я прежде, чем смогла себя остановить.

Роберт смотрит на меня долгим, тяжелым взглядом:

– Вы бы этого ожидали? – наконец спрашивает он. (И снова на «вы».)

– А разве все не так? – не могу удержаться я.

Долгое молчание – мне ответ. Низ живота тяжелеет он нехорошего предчувствия. Его молчание страшнее любой угрозы. Даже не знаю, о чем беспокоиться первом: о миссис Кендрик или о коллекции произведений искусства, о добровольцах или о моей собственной работе. Каюсь, боюсь я все же за свою работу. Возможно, у меня не такой большой доход, как у Дэна, но и эти деньги нам нужны.

– Может быть, я и рассматривал это как вариант, – наконец говорит Роберт. – Но только как вариант. И отнюдь не единственный. Я бы хотел, чтобы это место процветало. Вся семья хотела бы, но…

Он обводит рукой наш офис, и я вдруг отчетливо вижу всю ситуацию с его точки зрения. Старомодный, своеобразный, уютный, маленький, но успешный благотворительный музей – это одно дело. Старомодная, своеобразная денежная яма – совсем другое.

– Мы спасем его, – говорю я, стараясь звучать твердо. – У музея есть потенциал. Мы можем все изменить.

– Это здоровое отношение к ситуации, – впервые в глазах Роберта я вижу что-то, похожее на уважение, – но этого недостаточно. Нам нужны практические, цельные идеи, чтобы запустить финансовый поток. И ваша эротическая выставка может стать хорошим началом, – добавляет он мне. – Это первая хорошая идея за все время, что я пробыл в этом месте.

– Эротическая выставка? – распахивает глаза Кларисса.

– Это была просто мысль, – пытаюсь хоть как-то оправдаться я.

– Я обнаружил, что Сильви тщательно изучала всевозможные эротические изображения, – говорит Роберт. Он звучит так невозмутимо и бесстрастно, что я тут же понимаю: он видел, как я просматривала будуарные фотографии, все тридцать.