Удивительная история освоения Земли

Как ни странно, но после исторических вояжей Росса скепсис снова возобладал, и европейские географы, методично раздвигавшие «циркуля» в тиши уютных кабинетов, всерьез усомнились в реальном существовании Южного материка. Куда ни плюнь – один сплошной лед, и ровным счетом никаких признаков земли. Дело дошло до того, что Фридрих Ратцель, один из ведущих немецких географов, человек не только весьма уважаемый, но и знающий, категорически заявил:

В высшей степени вероятно, что из этой суши, которая теперь наносится на карты в пределах Антарктиды, значительная часть не имеет никакого права изображаться под видом суши. Вся та суша, которую видели только издали, сомнительна…

Капризный научный мир вдруг почему-то охладел к Антарктике, и в плаваниях вокруг Южного полюса наступил полувековой перерыв.

Интерес к ледовому континенту неожиданно прорезался на рубеже столетий, когда китобойные флотилии, привыкшие от души резвиться в тучных арктических водах, вдруг стали замечать, что поголовье морских млекопитающих тает как на дрожжах. Взоры промысловиков немедленно обратились на юг, и в конце января 1895 года на берега Антарктиды сошли бравые норвежские китобои с парохода «Антарктик» (капитан Леонард Кристиансен). Это была первая зимовка европейцев на берегах сурового Южного материка, причем не в шельфовых льдах, а на континентальном щите, поскольку биолог Карстен Борхгревинк сумел отыскать лишайник, доказав тем самым, что в Антарктиде могут выживать растения. Четырьмя годами позже в море Беллинсгаузена на судне «Бельжика» зимовала бельгийская научно-исследовательская экспедиция под руководством Адриена де Жерлаша. Зимовка оказалась исключительно тяжелой, и если бы не опыт, мужество и находчивость врача Фредерика Кука и старшего штурмана Руала Амундсена, будущего покорителя Южного полюса, членам экспедиции едва ли удалось бы выжить в ледовом плену. В 1901–1904 годах на берега шестого континента высадилась экспедиция Роберта Скотта, капитана морского флота Великобритании. Англичане отыскали проход в Ледяном барьере, который так и не сумел найти Росс, выяснили, что барьер представляет собой внешний край грандиозного шельфового ледника Росса, вытекающего из центральных областей ледового щита, исходили вдоль и поперек Землю Виктории, открыли полуостров Эдуарда VII и Трансантарктические горы и санным путем впервые попытались достичь Южного полюса. Однако попытка не увенчалась успехом: достигнув отметки 82° 17' южной широты (менее половины расстояния до полюса), экспедиция была вынуждена повернуть назад. Второй санный поход к полюсу предпринял в 1909 году англичанин Эрнст Генри Шеклтон, добравшийся до 88° южной широты (88° 23'), но и ему не пофартило: нехватка продовольствия вынудила его прервать путешествие, хотя до полюса оставалось совсем немного – около 180 километров. Тем не менее именно Шеклтон первым ступил на льды полярного плато Антарктического материка. Как известно, южную макушку Земли покорил выдающийся полярный исследователь норвежец Руал Амундсен в декабре 1911 года. Его уникальная экспедиция может служить образцом безупречной организационной работы, а по ювелирной точности исполнения она просто не знает себе равных. Впоследствии В. Ю. Визе, известный арктический исследователь, писал:

Поход Амундсена к полюсу, сперва по шельфовому льду, затем по антарктическому плоскогорью, можно сравнить с безупречным разыгрыванием музыкальной пьесы, в которой каждый такт, каждая нота были заранее известны и продуманы исполнителями. Все шло именно так, как это предвидел и рассчитал Амундсен.

Со стороны его стремительный поход может показаться увеселительной прогулкой, настолько легко, буквально играючи, норвежец вихрем промчался по антарктическому плато и воткнул флаг в условную географическую точку, где сплетаются в тугой узел все меридианы планеты. Разумеется, это не более чем иллюзия. За кажущейся легкостью путешествия Амундсена стоит долгая изнурительная подготовка и суровый расчет. Один неглупый человек в свое время сказал, что верный признак высочайшего мастерства – отсутствие удушливого запаха трудового пота. Если некая изящная штучка (сонет, фуга, ученый трактат или полярная экспедиция – значения не имеет), родившаяся под капризным пером уважаемого мастера, несет на себе отпечаток яростного усилия, мы начинаем морщиться, поскольку любой безусловный шедевр – полное торжество естественности. Хорошая работа должна смотреться так, будто она выполнена играючи.