Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий.

Шейх Хасан ал-Джабарти выдал ему иджазу, удостоверенную в списках его шейхами. Шейх ал-Амир посещал занятия шейха Йусуфа ал-Хифни по изучению литературы и [комментария] на Банат су'ад 781. Он слушал также лекции его брага Мухаммада ал-Хиф“и о Джами ас-сагир 782, аш-Шамаил 783 и Наджм ал-гайт фи-л-мавлид 784. Он посещал также занятия шейха Ахмада ал-Джаухари по комментарию на ал-Джаухара шейха 'Абд ас-Салама. От него он воспринял первоначально ал-Мусалсал, а также метод чтения молитв аш-Шазилийа по традиции, восходящей к господину нашему 'Абдаллаху [626] аш-Шарифу. Шейх ал-Маллави выдал ему общую иджазу. Он получил от него многое, когда посещал того под конец его жизни, а тот уже не выходил из дома. Шейх ал-Амир стал очень знающим и начал сам вести занятия еще при жизни своих учителей. Дела его процветали. Благодаря своим достоинствам он стал широко известен, особенно после смерти обучавших его шейхов, и слава его стала беспредельной, в особенности в Магрибе. От султана этих мест он ежегодно получал подарки, к нему присылали оттуда студентов, чтобы они обучались у него и воспринимали от него науку. Его направили по некоторым делам в Стамбул, и там он вел занятия, посещавшиеся улема-ми, которые оценили его и засвидетельствовали его достоинства; они дали ему иджазу на ведение обучения, и он [в свою очередь] дал свое разрешение им на поучение по тем текстам, толкователем которых он являлся. Он составил несколько сочинений, пользующихся большой популярностью среди студентов ч очень хорошо написанных. Среди них сочинение по вопросам права его толка, именуемое Маджму', в котором он, следуя конспекту Халила, собрал наиболее приемлемые решения противоречий права ханифитского толка. Он составил ценный комментарий к этому сочинению Оба эти сочинения были одобрены, когда пост шейха занимал шейх ал-'Адави, так что, если по какому-нибудь вопросу у шейха ал-'Адави возникали сомнения, он говорил: “Обратитесь к Мухтасару 785 ал-Амира — это достойное и почтенное произведение”. Он составил комментарий к Халилу, толкование к ал-Мугни Ибн Хишама, заметки на комментарий шейха 'Абд ал-Баки, заметки на Джаухара шейха 'Абд ас-Салама, заметки на комментарий аш-Шузур Ибн Хишама 786, заметки на ал-'Азхарийу аш-Шиншаури 787, на ар-Рахабийа фи-л-фара'ид 788, заметки на историю вознесения пророка, заметки на комментарии ал-Маллави на ас-Самаркандийу. Ему принадлежат сочинения под названиями Матла ан-наййирайн фима йата’аллака би-л-кудратайн, Итхаф ал-инс фи-л-фарк байна исм ал-джинс ва 'илм ал-джинс, Раф' ат-талбис 'амма йус'алу бихи ибн Хамис, Самар ас-самам фи шарх адаб ал-фахм вa-л-афхам. [Он составил] толкование к ал-Маджму' и: комментарий на суру [Корана] ал-Кадр 789. [627]

А вот выдержки из составленных им стихов:

“О изнеженный господин! В любви к тебе погибло то, чем владею, ты заставил меня забыть благочестие.

Богом заклинаю, не питай склонности ни к кому, кроме меня. Прими решение, даже если в нем моя гибель.

Соблюдай в своем безмятежном величии справедливость, которая все может сгладить, кроме поклонения многим кумирам”.

У него [имеются] метафоры:

“Как прекрасно солнце во время заката в саду дружбы — утехи душ!

Как будто его гнездо в моих глазах — золото, сверкающие на шелковом ковре”.

Ему принадлежит также:

“Я представил себе солнце, и под ним — море, и протянулись от солнца к морю молнии.

[Оно] — красавец, который пришел смотреться в зеркало. И сияние изливается от поверхности моря навстречу солнцу”.

Он писал также:

/286/ “О ты, единственный среди красавцев властелин сердца, хотя другие воображают, что сердце мажет принадлежать многим!

Я ревную к тебе ту долю счастья, которая досталась мне у тебя. Ревнуй же и ты мое сердце, влюбленное в тебя, смущенное.

Скажи им, пусть они воздержатся от зла в их душах, которым заклеймили их пройденные дурные пути.

Они воображают, что любимы и стали владыками, но Аллах знает, что они не любимы и никем не владеют.

О обладающий всем, о вершина красоты! О тот, кого называют царем в царстве красоты!

Мое сердце не в состоянии любить кого бы то ни было, кроме тебя, о моя надежда! Оживи мое бездыханное тело, ведь влюбленные все равно что мертвецы.

Устрани разлуку и откинь преграду меж нами, чтобы исцелился разум мыслью [о тебе], взволнованный благодаря твоей милости. Не разрушай надежд человека, при всех недостатках верного узам договора [любви]”.

Он говорил также: [628]

“Оставь мир, в нем нет никаких радостей и не избежишь ты печали.

Предположим, что радость в нем есть, все равно печаль при утрате ее неизбежна.

Останься в нем чужим. Готовься к миру вечному, о чем ты скорбишь.

Если же отвлечение [в этот мир] необходимо, то оно должно быть чем-нибудь полезным, и Аллах знает лучше!”