Удивительная жизнь Эрнесто Че

– Некоторые пациенты проводят здесь много месяцев, пока не поправятся окончательно. В санатории лечатся дети и подростки, больные силикозом. Многие приезжают, потому что у них серьезные проблемы со здоровьем, другие хотят подышать свежим воздухом, отдохнуть и насладиться кулинарным мастерством Марты, третьим нужно забыть семью и повседневные заботы. В прошлом году один парень признался, что приезжает, чтобы смотреть телевизор.

– Так как же мне поступить?

– Решай сам…

Однажды, проходя мимо кооператива, Рамон выразил желание зайти туда. Пациенты санатория бывали там запросто, и крестьяне с удовольствием с ними общались. Некоторые даже помогали на сенокосе и работали в столярной мастерской.

Хелена спросила Ярослава, когда Рамону можно будет нанести им визит, но тот был уклончив, сказал, что у него совсем нет времени. Она попыталась объяснить, что Рамон такой же пациент, как все остальные, что его очень интересуют их методы работы. Ярослав вспылил (чем ужасно удивил Хелену): этому человеку вход заказан!

– Мы знакомы много лет, что на тебя нашло? Ты что-то от меня скрываешь. Получил инструкции? Какие именно?

Ярослав взглянул ей в глаза:

– Уходи, Хелена, и оставь нас в покое!

Она решила не раздувать эту историю – зачем огорчать Йозефа? – а Рамону сказала, что крестьяне очень заняты и им не до него.

– Жаль, – ответил он, пожав плечами. – У меня на родине все иначе.

После этого случая Хелена изменила маршрут их прогулок: они огибали санаторий и шли по грунтовой дороге к лесу.

Два-три раза в неделю у Рамона обострялась астма, ему не хватало воздуха – и дело было не в курении (он уверял, что табачный дым подсушивает легкие и приносит только пользу) и не в длительности прогулки. Ему нельзя было перенапрягаться, хоть он это и отрицал. Во время приступа Рамон становился мертвенно-бледным и начинал дышать коротко, с присвистом. Он садился – иногда прямо на землю, судорожно шарил по карманам в поисках ингалятора, встряхивал его, запрокидывал голову и вдыхал дозу. Через несколько минут дыхание налаживалось, он поднимался, и они шли дальше.

Рамона удивляло, что Хелена совсем не любопытна и не задала ни одного вопроса о его прошлом, как будто это ее совсем не интересует.

– Мы утратили навык, – пояснила она, прочитав его мысли. – В этой стране человек, задающий вопросы, неизбежно вызывает подозрение. Окружающие могут решить, что ты за ними шпионишь. Десятки тысяч людей работают на полицию, но кто конкретно – никто не знает. Госбезопасность вездесуща. Нас так долго стращали, что мы в конце концов приучились постоянно следить друг за другом. Йозеф называет это общественной эпидемией и говорит, что заражены все. Мы не разговариваем друг с другом, не рассказываем о личном – болтаем только о банальных пустяках. И не дай бог ляпнуть, что картошка подорожала или что на рынке не купить свиных ребер, – объявят врагом народа и упекут в тюрьму.

– Ты и мне не доверяешь?

– Конечно доверяю. Здесь, вдалеке от большого шумного мира, об этом иногда забываешь, но каждый все равно живет как арестант. Никто не чувствует себя свободным.

– Ты ведь понимаешь, что задумывалось все иначе, мы сражались за другое.

– Возможно, но важен только результат. В твоей стране существует свобода слова?

– Тем, кого эксплуатируют, нужно кормить детей, не надрываясь до смерти на работе, они должны иметь право на бесплатное медицинское обслуживание и бесплатное образование, а пресловутая свобода слова дело наживное. Наши враги используют ее против нас.

– Ты заблуждаешься, Рамон. Чувствовать себя свободным так же важно, как есть досыта.

Солнце разогрело воздух, Рамон снял свитер и остался в рубашке. Хелена вытащила из кармана пачку, дала ему сигарету, свернула пальто, положила его на чурбачок и села. Они курили, закрыв глаза, наслаждались тишиной и покоем, а потом Хелена услышала голоса. Она выпрямилась и увидела гулявших по лесу отца и Терезу. Йозеф время от времени окликал их: «Хелена, Рамон, эгей!»

– Это Йозеф, – прошептала Хелена. – Увидит, что ты куришь, устроит жуткий скандал.

Они повели себя как дети. Хелена спряталась за деревом и приложила палец к губам, призывая Рамона не шуметь, бросила сигарету на землю и затоптала ее, а он не торопясь затянулся и загасил окурок об ствол. Хелена помахала рукой, разгоняя дым. Тереза и Йозеф подошли совсем близко, он хотел присесть и отдохнуть, но Тереза потянула его дальше, а Хелена дернула Рамона за рукав и заставила пригнуться. Йозеф с Терезой прошли мимо, не заметив их.

Хелена закрыла глаза. Она дышала спокойно, как во сне, Рамон бесшумно подошел, погладил ее по щеке, провел кончиками пальцев по лбу. Хелена не шевельнулась – только губы дрогнули в улыбке, а потом вдруг обняла его, они поцеловались – горячо, страстно. Хелена гладила спину Рамона под рубашкой, он приподнял ее юбку, и она прижалась к нему. Они занимались любовью, как неумелые подростки, а потом долго молчали, вглядываясь друг в друга, как два незнакомца.