Удивительная жизнь Эрнесто Че

– Сейчас вспомню… это началось позавчера вечером. Мсье сказал: «Ничего страшного, обычное недомогание». Когда они вернулись, он поддерживал мадемуазель под руку, но она шла сама. Вчера мадемуазель сказала, что у нее боли, дала ваш адрес, но велела подождать и приняла две таблетки аспирина. Я весь день занята – хожу убираться, а когда вернулась, она громко стонала и была не в себе, вот я и отправилась за вами.

– У нее начался сепсис, каждая минута на счету, здесь я ничего не смогу сделать. «Скорая» будет ехать не меньше часа, мы сами отнесем Кристину в больницу Эль-Кеттар, это недалеко.

Йозеф разостлал на полу простыню, они положили на нее Кристину, взялись с двух сторон за концы и попробовали поднять, но она все время сворачивалась в клубок, и из затеи ничего не вышло.

– Я ее понесу.

Йозеф взял Кристину на руки и пошел вниз по лестнице, осторожно нащупывая ступени ногой. Она почти не реагировала, обмякнув, как ватная кукла. Соседка открыла ему дверь подъезда, он вышел на улицу, поднялся по пустынной рампе Вале: ему оставалось преодолеть четыреста метров. Женщина пыталась поддерживать ноги Кристины, но скорее мешала, чем помогала. Метров через сто пятьдесят Йозефу стало казаться, что Кристина весит не меньше тонны, он то и дело останавливался, сердце колотилось как сумасшедшее, руки сводило судорогой. Стены больницы были совсем близко, он сделал несколько шагов, окончательно задохнулся и посадил Кристину на капот припаркованной у тротуара машины.

– Бегите за помощью, скажите, чтобы взяли носилки, живее!

Кристина не шевелилась, даже хрипеть перестала. Йозеф приложил ухо к ее губам и ничего не услышал, пощупал пульс – он был едва различим.

– Умоляю, Кристина, не уходи, – приговаривал Йозеф, поглаживая ей лоб и щеки. – Они сейчас будут. Я тобой займусь, все будет хорошо, обещаю, ты выкарабкаешься.

Кристина была смертельно бледна, губы у нее посерели, но Йозеф продолжал нашептывать слова утешения, надеясь, что она его слышит.

Тело Кристины совсем заледенело. Йозеф прижал ее к себе, чтобы отогреть, стал дуть на лицо, и тут появились санитары в белых халатах. Один из них узнал Йозефа:

– На вас кровь, доктор!

– Она не моя, давайте, у нас мало времени!

Санитары осторожно переложили Кристину на носилки и направились ко входу в приемный покой.

Кристине повезло – если уместно говорить о везении в подобной ситуации. В любой другой стране она наверняка умерла бы от заражения крови. Высадившись в Алжире, американские врачи привезли с собой не только чудодейственный пенициллин, но и новые капельницы компании «Бакстер» для внутривенных вливаний. Кристина четыре дня находилась между жизнью и смертью, потом антибиотик взял верх. По словам доктора Розье, клизма, которой преступная акушерка вводила мыльную воду, была плохо простерилизована и порвала шейку матки. Он считал, что Кристина не сможет иметь детей, даже если выкарабкается.

Йозеф работал в другом здании, где оставались пятнадцать пациентов, выздоравливавших после легочной чумы, но он часто навещал Кристину.

Она постепенно поправлялась, но почти ничего не ела, очень похудела и все время лежала, глядя в пустоту, не реагировала, когда в палату входила медсестра, и не отвечала, если врач или Йозеф спрашивали: «Ну что, как спалось вам сегодня?»

Ее приходилось кормить с ложечки и поддерживать стакан, давая лекарства; она отказывалась есть, произнося шелестящим шепотом: «Я не голодна…» Девушка была слишком слаба и не могла сделать ни шага, даже с посторонней помощью. Казалось, ей безразлична собственная судьба.

Волновала Кристину только ее прическа. Йозеф купил ей зеркальце, щетку и роговую расческу, и она до бесконечности, пока не уставала рука, приглаживала волосы. Если санитарка случайно перекладывала зеркало и щетку с расческой в ящик, Кристина приходила в сильное волнение – она хотела, чтобы они оставались на виду.

По вечерам Йозеф устраивался в ногах ее кровати, читал, переводил «Загнанных лошадей» и часто интересовался мнением Кристины касательно того или другого выражения. Она напрягалась, пытаясь вспомнить, но выходило не слишком хорошо.

– Не знаю, Йозеф, ничего я не знаю, – с усталой обреченностью отвечала она.

– Позволишь Мате тебя навестить? Он очень беспокоится.

Кристина молча покачала головой.

– Может, хочешь, чтобы пришла Нелли? Она о тебе спрашивала.

Кристина никого не желала видеть. Она протягивала Йозефу щетку, и он начинал причесывать ее, а если останавливался, ее ладонь ложилась на его руку, побуждая продолжать. «Прошу тебя…» – говорила Кристина, и Йозеф подчинялся, брал расческу и принимался медленно приглаживать черные волосы.

– Спасибо, Йозеф, спасибо тебе.

Наконец-то ему удалось заставить ее улыбнуться.

– Доктор, вас хочет видеть какой-то полицейский.

Инспектор Ногаро ждал Йозефа в приемном покое больницы. Этот тщедушный человечек мало походил на сотрудника полиции, он часто болел ангиной и потому никогда не снимал с шеи бежевый шерстяной шарф, без конца надсадно кашлял, раздувая щеки, как джазовый тромбонист.