Удивительная жизнь Эрнесто Че

По случаю отъезда Йозефа Сержан дал настоящий прием. В институте не было принято устраивать светские мероприятия, приглашать представителей власти и именитых горожан, но директор, как он сам объяснил в своей замечательной речи, хотел публично засвидетельствовать ему уважение и выразить надежду, что он очень скоро вернется в эту страну, где у него остается так много друзей, в страну, для которой он столько сделал и может сделать еще больше.

– Я очень вам благодарен, господин директор, но это маловероятно, – коротко ответил Йозеф.

Ему не раз приходила в голову мысль пригласить на вечеринку Кристину, чтобы она увидела, как его уважают коллеги, но он не решился и теперь горько сожалел о своем решении.

«Нужно было рискнуть. Она могла бы передумать».

Сотрудники и гости праздника отнесли сдержанность Йозефа на счет волнения, а он был в отчаянии, сознавая, что его попытка была заведомо обречена на провал. Чем больше Йозеф об этом думал, тем сильнее терзался: он смешон, если эта женщина и смотрела в его сторону, то лишь потому, что он был лучшим другом ее любовника. Между ними никогда не возникало даже намека на притяжение, разве что один раз, очень давно, когда они танцевали у Падовани под «Возвращение», его любимое знойное танго, и он чувствовал, как напрягалось и трепетало тело Кристины. Она полностью отдалась во власть партнера, расслабилась, дышала часто и прерывисто, он ощущал аромат ее кожи. Помнит ли Кристина о тех трех минутах полного доверия и единения? Наверняка помнит, потому и не хотела больше с ним танцевать. Йозефу не терпелось уехать и все забыть.

Йозеф купил два больших крепких чемодана (взамен пяти средних, которые у него были) и всю вторую половину дня перекладывал в них вещи, чтобы не обременять себя лишним багажом. Он взял лишь то, что могло пригодиться в туманах Северной Европы, а остальные продал по дешевке старьевщику. Из Алжира в Прагу он привезет немного одежды и полное собрание пластинок Гарделя, которое терпеливо восстанавливал все годы жизни в Африке.

Около шести – Йозеф как раз решал, что делать с остальными «сокровищами», – в дверь позвонили. Он открыл и обмер, увидев Кристину.

– Ты не заболел? – встревожилась она.

– Да нет… просто не ждал, что… Зайдешь?

– Нет, у меня еще много дел. Во сколько завтра отплытие?

– В полдень.

Кристина бросила взгляд на стопки книг и ворох одежды на стульях:

– Собираешься тащить все это с собой?

– Как раз это я оставляю, все нужное удалось запихнуть в два чемодана.

– А я до сих пор вожусь.

– Ну еще бы…

– У меня много вещей, любимые платья, гора книг – они мне необходимы, в них вся моя жизнь, понимаешь?

– Так ты согласна? Едешь со мной?

Она кивнула.

– Уверена?

– Конечно. Я очень счастлива, Йозеф, и благодарна тебе за предложение. В моей жизни появился свет, я снова могу дышать. Думаю, у нас получится. Каждый человек имеет право на второй шанс, так ведь? Но как быть с вещами?

– У меня есть два чемодана, бери, если хочешь.

Йозеф почувствовал, как по его телу, снизу вверх, поднимается волна счастья, ему хотелось закричать, дать выход изначальной энергии, но он ограничился скупой улыбкой.

* * *

Кристина долго пребывала в мучительных сомнениях. За прошедшую неделю она успела несколько раз передумать, но не потому, что собиралась отвергнуть предложение Йозефа: просто хотела понять, что побуждает ее согласиться.

Возможно, она поддалась пресловутому страху середины жизни и не захотела остаться одна и стариться, не имея рядом родной души. Или сказала себе: «Ты и рассчитывать не могла, что получишь третий шанс. Ты дважды отвергла Мориса – и что хорошего из этого вышло?» Кристина не была влюблена в Йозефа, но находила его красивым (она не раз замечала блеск в глазах женщин, танцующих с ним танго) и слышала о нем немало лестных отзывов. Он великолепный танцор, весельчак, интересуется театром, кино и литературой, Мате его по-настоящему уважает (а это что-то да значит!). Йозеф намного умнее и образованней Мориса, в нем гораздо меньше мужского шовинизма, и у них общие политические взгляды. Как это ни странно, последнее обстоятельство никак не повлияло на ее решение.

Не исключено, что народная мудрость насчет «синицы в руках» тоже сыграла свою роль. Ей тридцать четыре, не стоит быть слишком переборчивой. Йозеф дает ей возможность покинуть эту проклятую страну, где с ней случилось столько несчастий. Или она прислушалась к своему сердцу, и оно подсказало: «Кто знает, вдруг именно с ним у тебя что-то да выйдет?» Сеятель, кидающий зерна в землю, тоже не всегда знает, что взойдет весной… И разве та же самая народная мудрость не утверждает, что самые удачные браки основаны на уважении и доверии, что счастье и любовь – два совершенно разных и даже противоречащих друг другу чувства, а дуракам, спутавшим одно с другим, несть числа?