Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

Нильс мысленно рисовал себе чудесные картины. Чего только он не увидит! Каких только приключений не выпадет ему на долю! Не то что дома, где лишь знай работай, надрывайся. «Только бы полететь с дикими гусями, и я бы ни капельки не печалился, что меня заколдовали», — думал мальчик.

Теперь Нильс страшился только одного: как бы его не отослали домой. Но прошел вторник, за ним среда, а гуси все молчали. Мальчик меж тем все больше свыкался с жизнью на диких безлюдных пустошах. Он воображал, будто огромный, словно лес, уединенный парк при замке Эведсклостер принадлежит ему одному, и ничуть не тосковал по тесной горнице и лоскуткам полей в родных краях.

У него то появлялась надежда остаться со стаей, то исчезала. Четверг начался, как и другие дни. Гуси щипали травку на бескрайних полях, мальчик искал в парке, что бы поесть. Немного погодя к нему подошла Акка: нашел ли он что-нибудь съедобное? — полюбопытствовала она, как и в прошлый раз.

— Нет, не нашел, — ответил он.

Тогда Акка отыскала ему чахлый кустик тмина, еще сохранивший мелкие плоды. Когда мальчик поел, она стала ему выговаривать: мол, он слишком беззаботно бегает по парку, не зная, сколько у него, такого малыша, врагов. И начала перечислять всех, кого ему надо опасаться.

В парке — лиса и куницы; на берегу озера — выдры. Даже сидя на каменной ограде, надо быть всегда настороже: там может напасть ласка, которая пролезает сквозь самое узкое отверстие. Прежде чем улечься спать в куче палой листвы, следует поглядеть, не укрылась ли там впавшая в зимнюю спячку гадюка. В открытом поле нужен глаз да глаз на ястребов и канюков, орлов и соколов, парящих в облаках. В орешнике — остерегаться ястреба-перепелятника, а сорокам и воронам, что летают повсюду, и подавно доверяться нельзя. Когда же спускаются сумерки, надо держать ухо особенно востро: крупные совы летают совсем неслышно и могут приблизиться так, что и не заметишь.

Выслушав Акку и узнав, сколько зверей и птиц угрожают его жизни, Нильс понял, что он погиб. Смерти, правда, он не очень боялся, но ему не хотелось, чтобы кто-нибудь его съел. И он спросил Акку:

— Можно ли уберечься от хищных зверей и птиц?

Акка тотчас посоветовала ему, как это сделать. Надо подружиться с мелкими лесными и полевыми зверюшками, с беличьим и заячьим народцем. А еще с синицами, с дятлами и жаворонками. Коли они признают его своим, непременно помогут: и об опасности предупредят, и от врагов укроют, а в случае крайней нужды — даже сообща защитят.

Но когда мальчик в тот же день к вечеру попытался последовать совету Акки и заручиться поддержкой Сирле, супруга молодой бельчихи, тот даже слушать его не захотел.

— И не жди добра ни от меня, ни от других мелких зверюшек, — сказал Сирле. — Думаешь, мы не знаем, что ты и есть Нильс-Гусопас?! Ведь это ты в прошлом году разорял ласточкины гнезда, разбивал скворушкины яйца, швырял воронят в канавы, ловил силками дроздов и сажал в клетки белок?! Нет уж, обходись сам, своими силами, и скажи спасибо, что мы еще терпим тебя среди нас и не прогнали всем миром.

Прежде, когда он был Нильсом-Гусопасом, мальчик ни за что на свете не стерпел бы такого ответа. Теперь же он от испуга будто воды в рот набрал: только бы дикие гуси не проведали, каким он был недобрым! С тех пор, как Нильс попал в стаю, он не осмелился ни на одну даже самую-самую безобидную проделку.

Да по правде говоря, теперь он был так мал, что и не мог причинить большого вреда. Хотя при желании у него хватило бы силенок разорить немало птичьих гнезд и разбить немало птичьих яиц. Он же вовсю старался быть добрым не выдернул до сих пор ни единого перышка из гусиного крыла, ни разу никому не надерзил и всякое утро, здороваясь с Аккой, снимал колпачок и вежливо кланялся.

После встречи в четверг с Сирле мальчик думал: наверно, дикие гуси не хотят взять его с собой в Лапландию оттого, что он такой злой. Услыхав вечером, что похитили молодую бельчиху, супругу самого Сирле, а детенышам их грозит голодная смерть, он решил помочь им. Как это ему удалось, уже известно.

Когда в пятницу мальчик явился в парк, зяблики на каждом кусточке распевали о том, как жестокие разбойники разлучили молодую бельчиху, супругу Сирле, с малыми детенышами и как Нильс-Гусопас отважился пойти к людям и спасти бельчат.

— Никого так не почитают в парке Эведсклостер, — щебетали зяблики, — как Малыша-Коротыша, который был грозой всех зверюшек и птиц в бытность свою Нильсом-Гусопасом! Сирле, муж молодой бельчихи, должен теперь одаривать его орехами, зайцы играть с ним, косули уносить на спине, лишь только покажется Смирре-лис, синицы предупреждать о появлении ястреба-перепелятника, а зяблики и жаворонки воспевать его геройский подвиг!

Мальчик был уверен, что и Акка, и дикие гуси слышали эти песни и похвала птиц зачтется ему. Однако пятница прошла, а никто и не подумал заикнуться: пусть мол, Нильс останется с ними.