Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

В тот вечер сова-неясыть, как и во все другие осенние вечера, сидела на перекладине большой лестницы, приставленной к крыше дома, и, высматривая крыс, не отрывала глаз от посыпанных гравием дорожек и зеленых лужаек. Но, к ее удивлению, ни одной серой шкурки так и не мелькнуло. Зато она увидела, как кто-то похожий на человека, хотя во много раз меньше ростом, копошится в саду. «Так вот кто отвадил отсюда всех крыс, — подумала сова. — Только кто бы это мог быть? Это — не котенок, не белка и не ласка. Я-то считала, что птица, которая столько лет прожила при старинной господской усадьбе, сколько я, должна бы знать уже все на свете. А я никак не возьму в толк, кто это такой!»

Сову разбирало страшное любопытство. Из-под своей стрехи она долго таращила горящие глаза на удивительного малыша, разгуливавшего по дорожкам, а потом, не выдержав, слетела вниз на землю, желая разглядеть его поближе.

Когда мальчик заговорил, сова, наклонившись вперед, уставилась на него. «Ни когтей, ни колючек у него нет, — подумала она, — но кто его знает, может, у него ядовитый зуб или какое-нибудь другое оружие, пострашнее! Надо разузнать, что это за птица, прежде чем броситься на него».

— Усадьба зовется Морбакка, — произнесла вслух сова, — и в прежние времена здесь жили господа помещики. А сам-то ты что за птица?

— Я вот все думаю, не переселиться ли мне сюда? — не отвечая на вопрос совы, сказал мальчик. — Как по-твоему, стоит это сделать?

— Здесь теперь не то, что прежде, от старой усадьбы мало что осталось, — ответила сова. — Но к этому можно притерпеться. Правда, все зависит от того, чем ты думаешь кормиться. Уж не собираешься ли ты заняться охотой на крыс?

— Да нет, что ты! — воскликнул мальчик. — Как бы крысы меня самого не съели, прежде чем я причиню им хоть малейший вред!

«Как бы узнать, неужто он и впрямь так безобиден, как кажется, — подумала сова. — Надо все же попытаться». Взмахнув крыльями, она взлетела над Нильсом Хольгерссоном и вонзила когти в его плечо, нацеливаясь выклевать ему глаза. Заслонив глаза одной рукой, мальчик другой попытался высвободиться, понимая, что жизни его грозит настоящая опасность. «Неужели на этот раз и в самом деле конец?» — подумал он и стал отчаянно звать на помощь.

* * *

А теперь я должна рассказать о том, как все удивительно получилось. В тот самый год, когда Нильс Хольгерссон летал по свету со стаей диких гусей, одна писательница задумала сочинить книгу о Швеции, книгу, которую дети читали бы в школах. Она долго вынашивала замысел этой книги — от Рождества до самой осени, но так и не написала ни строчки. Под конец ей это ужасно надоело, и она сказала себе:

— Это тебе не по плечу! Садись-ка лучше да сочиняй обычные свои сказки и прочие истории! И пусть кто-нибудь другой напишет эту книгу — поучительную и серьезную, в которой не будет ни одного слова неправды.

Она почти твердо решила отказаться от своего намерения, хотя ей представлялось очень заманчивым написать что-нибудь увлекательное о Швеции. Да, трудно было расстаться с мечтой! Но неожиданно ей пришло в голову: может быть, работа не клеится оттого, что она сидит в городе, где вокруг одни лишь улицы да стены домов! Что, если уехать из города туда, где она вновь увидит леса и поля?! Может, там дело пойдет лучше?!

Она была из Вермланда и прекрасно понимала, что книгу она начнет с описания родных краев. Ну а прежде всего надо рассказать об усадьбе, в которой она выросла.[45] Усадьба была маленькая, отгороженная от всего мира, и там еще сохранилось немало старинных обычаев! Она думала, что детям будет любопытно узнать про все те бесконечные праздники, которые круглый год отмечали в усадьбе один за другим. Ей хотелось рассказать детям, как у них дома справляли Рождество, Новый год, Пасху и праздник летнего солнцестояния. Рассказать о том, какая мебель и утварь были в усадьбе, как выглядели поварня и клеть, где хранились съестные припасы, скотный двор и конюшня, гумно и баня. Но когда настало время писать об этом, перо не слушалось ее. Почему — она так и не поняла, но так уж, во всяком случае, получилось.

А помнила она обо всем об этом так отчетливо, словно все еще жила в усадьбе, окруженная прежней стариной. И она сказала себе: раз уж все равно она собирается уехать из города, может, стоит съездить в старую усадьбу и поглядеть на нее еще разок, а уж потом приняться за работу?!

Она не была в усадьбе много лет и радовалась, что нашелся предлог поехать туда. По правде говоря, где бы она ни путешествовала, она всегда тосковала по родным местам. Да, ей довелось повидать немало чужих краев — и лучше, и красивей, но нигде она не находила того покоя и уюта, которые знавала в доме своего детства.