Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

— Этот перстень, дар великана, — волшебный. Тот, кто его наденет, обретет силу богатырскую и во всем будет превосходить других. Но миг этот будет краток. Ибо перстень вместе с тем ослабляет того, кто им владеет, настолько, что вскоре и силе его, и счастью приходит конец. Я этот перстень носить не стану! С недобрым умыслом послан он сюда! Надеюсь, никто больше его не подберет!

Однако вполне может статься, что перстень уже кто-то подобрал. Всякий раз, когда какой-нибудь достойный человек напрягается сверх всякой меры, стараясь достичь какой-нибудь цели, люди невольно думают, уж не он ли нашел тот перстень? И не перстень ли заставляет этого человека трудиться сверх сил и увянуть прежде времени, так и не доведя свое дело до конца.

ПЕСНЯ

Кончив свою историю, учительница увидела, что они почти дошли до Нееса. Уже были видны большие хлевы и амбары, затененные, как, впрочем, и все строения в здешней усадьбе, прекрасными деревьями. Вскоре на вершине холма показался и господский дом.

До этой самой минуты она радовалась, что пошла в усадьбу, и не испытывала ни малейших колебаний. Но тут, при виде дома, она вдруг почувствовала, как мужество ей изменяет. А что, если задуманное ею — сплошное сумасбродство?! И благодарность ее, наверно, никому не нужна! Может, над ней только посмеются… Вот глупая! Примчалась со своими учениками на ночь глядя! Да и петь ни она, ни они красиво не умеют!

Учительница замедлила шаги, а поравнявшись с лестницей, которая вела к дому по склону холма, поднимавшегося несколькими террасами, сошла с дороги и стала подниматься наверх. Она хорошо знала, что с тех пор, как старый господин умер, в его доме никто не живет, и поднималась туда только для того, чтобы выиграть время и как следует поразмыслить — идти ли дальше или повернуть назад.

Когда же она взошла на террасу и увидела господский дом, ослепительно белый, весь залитый лунным светом, увидела живые зеленые изгороди, цветники, вазы и величественную парадную лестницу с балюстрадой, она вовсе пала духом. Как здесь все значительно и прекрасно! Нет, ей здесь делать нечего! Ей казалось, будто этот богатый белый дом говорит ей: «Не подходи ко мне близко. Неужто ты и впрямь думаешь, будто ты и твои ученики могут доставить хоть малейшую радость тому, кто привык жить в подобной роскоши?»

Чтобы прогнать сомнение, закравшееся в ее душу, учительница стала рассказывать детям историю о старом и молодом господине, которую сама услышала, когда училась на курсах кустарных промыслов. И история эта вселила в нее мужество. Ведь и дом, и вся усадьба в самом деле подарены курсам! Подарены для того, чтобы учителя и учительницы проводили счастливейшие дни своей жизни в этом прекрасном поместье, а затем несли бы отсюда и знания, и радость своим ученикам! Ведь хозяева здешней усадьбы, преподнеся такой дар, проявили глубочайшее уважение к труженикам школы. И доказали, что воспитание шведских детей для них превыше всего! Поэтому именно здесь она не должна испытывать ни робости, ни смущения!

Такие мысли несколько утешили ее, и она решила продолжить путь. По старой памяти она спустилась в парк, тянувшийся от склона холма, на котором стоял дом, до самого озера. Пока она шла под сенью чудесных деревьев, казавшихся такими таинственными при лунном свете, в душе ее пробудилось множество отрадных воспоминаний. Она стала рассказывать детям, как весело здесь бывало в прежние времена и как счастлива она была, когда училась на курсах и каждый день прогуливалась в этом чудесном парке! Она рассказывала им о праздниках, об играх и о работе, но прежде всего о великом благородстве людей, отворивших ворота этой гордой усадьбы для нее и для многих других учителей.

Воспоминания и собственный рассказ укрепили ее мужество. Пройдя через парк, она с детьми перешла мостик и добралась до прибрежных лугов, где среди строений, в которых размещались курсы, стояла вилла директора.

У самого мостика раскинулась поросшая зеленой травкой площадка для игр. И, проходя мимо нее, она красноречиво рассказывала детям, как чудесно бывало здесь летними вечерами. Вся лужайка была заполнена людьми в легких светлых платьях и костюмах, а хороводы и пение чередовались с играми в мяч! Она показала детям Дом дружбы с залом собраний, здание курсов, где читали лекции, строения, где размещались мастерские и гимнастические залы. Стремительно шла она вперед и говорила без умолку, словно отгоняя робость и смущение. Но дойдя наконец до директорской виллы, она остановилась.

— Знаете что, дети, не надо нам идти дальше, — сказала она. — Раньше я об этом не подумала, но, может быть, директор так тяжело болен, что наше пение ему только повредит. Было бы ужасно, если б из-за нас ему стало еще хуже!

Крошечный Нильс шел вместе с детьми и слышал все, о чем говорила учительница. Он понял, что дети пришли спеть кому-то, кто лежит больной в этой вилле, но теперь учительница колеблется, петь или нет, так как боится потревожить больного.