Удивительное путешествие Полисены Пороселло

– Десять лет тому назад. Мы и сами не знаем, кто в него стрелял. Все ушли тогда на мессу в честь открытия новой церкви за холмом. Когда мы вернулись, двери были выломаны, но грабители не унесли ничего, кроме нескольких кур из курятника. А Улисс без чувств лежал перед кухонным очагом. Какой-то негодяй в него выстрелил! Хозяйка приказала прикончить его, чтоб не мучался и не мешал постояльцам своим воем. Но один из слуг спрятал его в погребе и ухаживал за ним, как мог. Потихоньку бедный зверь выздоровел, но никогда уже не стал таким, как раньше.

– Это правда, похитили только несколько куриц? – засомневалась Полисена. – Невозможно. Неужели все остальное было на месте?

– Абсолютно все, – кивнул повар, потом хлопнул себя по бедру. – Постой-ка! Тогда еще пропала дочка Амалии, грудной ребенок. Хозяйка оставила ее в колыбели у очага.

– Кто это – Амалия? – дрожащим от волнения голосом спросила Полисена.

– Лучше спроси, кто она была… Самая грязная и ленивая из посудомоек, которые когда-либо работали в этой гостинице.

– Почему ты говоришь «была»? Она что, умерла?

– Еще как умерла! Она была так глупа, что как-то набрала ядовитых грибов и тайком сварила, чтобы с нами не делиться. Когда же у нее вспучило живот, призналась, но было уже поздно. Она умерла здесь, на кухне, и мы похоронили ее на церковном кладбище. У нее не было ни гроша, и мы поставили на могиле лишь деревянный крест с ее именем.

Каждое слово ножом врезалось в сердце Полисены. Но она не сдавалась.

– А как же ее муж? – спросила она.

– Какой еще муж?! А, это ты из-за ребенка… Не было у нее никакого мужа. Кисля не позволяет служанкам выходить замуж. Амалия скрыла ото всех рождение внебрачного ребенка и отдала его в город кормилице. После ее смерти Кисля забрала малышку и принесла ее в гостиницу.

– Да уж, невиданная щедрость со стороны хозяйки! – хмыкнул слуга помоложе.

– Это точно. Мы тогда все удивились, увидев у нее на руках сверток. Да и детские визги она вряд ли переносила охотно. Не прошло и трех дней, как разбойники унесли девчонку вместе с курами. В общем, все тогда вздохнули с облегчением. Никто не любил соплячку, кроме бедного Улисса.

Полисена крепко обняла пса и зарылась лицом в густую шерсть, чтобы никто не видел ее слез. Потом молча растянулась на кучке сена, служившего ей постелью, и накрылась одеялом с головой, пытаясь остановить рыдания. Ланселот прижался к ней и, вытянув трубочкой губы, поцеловал в лоб. Но Полисену не трогали утешения обезьяны. Отчаяние разливалось в душе, как темная чернильная клякса. И рядом с ней не было даже Лукреции, на плече у которой можно оплакать смерть матери!

Глава седьмая

А на плече у Лукреции в это время сидела мартышка Казильда, которую посудомойки и горничные приняли с радостью и теперь ласкали и гладили, как куклу или только что родившегося ребенка.

Лукреция крепко прижала ее к себе, плотно завернув в шерстяной платок, – в отличие от мужской спальни, чердак, где жили девушки, был очень холодным и полным сквозняков. Не было ни камина, ни печки, ни маленькой жаровни. Одеяла были тонкими и протертыми до дыр. Посудомойки спали прямо в одежде, горничным же не позволялось мять свои нарядные платья – к тому же они были с открытой шеей и без рукавов и вряд ли могли согреть.

Возле больших мешков с соломой, служивших постелью, в стене было по гвоздю, куда каждой горничной полагалось аккуратно вешать плечики с кокетливым платьем из розового шелка, предварительно разгладив хорошенько и очистив от пятен. А его владелица стучала зубами от холода в тонкой батистовой рубашке.

– А летом стоит ужасная жара, потому что солнце целыми днями печет на черепицу, – рассказала Лукреции посудомойка, разделившая с ней постель.

Несмотря на роскошь и изобилие дома, прислуга питалась сухарями. Остатки трапезы гостей отдавали свиньям, которых синьора Кисля держала недалеко от конюшни.

Для бедных, вечно голодных девушек помогать на кухне, готовить разные вкусности и подавать на стол было настоящим мучением. Горничные, которые в ту ночь спрятались под столами и доели остатки после битвы, до этого дня не знали, какой вкус у сладостей, у куска жареного мяса и даже у свежеиспеченного хлеба.

– Представляешь, – продолжала свой рассказ посудомойка, – десять лет назад одна из нас, несчастная Амалия, как-то вечером была настолько голодна, что наелась грибов, зная, что они ядовитые, и, конечно же, умерла.

– Нас тогда еще здесь не было, потому что хозяйка меняет прислугу раз в три года. Нас берут на работу в пятнадцать лет, а в восемнадцать уже увольняют, – добавила симпатичная горничная с соседнего ложа. – Но нам рассказывали одну очень странную историю. Якобы через два или три дня после смерти Амалии, у которой не было никаких родственников – осталась она одна-одинешенька на всем белом свете, хозяйка уехала в город и вернулась с новорожденной. Она рассказала, что это дочь несчастной девушки и что она заболела из-за небрежности кормилицы. По ее мнению, ей оставалось жить не больше недели.