Удивительные дети

Он повернулся, а я смотрю на его спину и вижу, что она у него здорово загорелая. Ничуть не меньше моей. Только вот почему он её никому не показывает - непонятно!

Не везёт

Прихожу я домой из школы. В этот день я как раздвой ку получил. Хожу по комнате и пою. Пою себе и пою, чтоб никто не подумал, что я двойку получил. А то пристанут ещё:

«Почему ты мрачный, почему ты задумчивый!» Отец говорит: «Чего он орёт?» А мама говорит: «У него, наверное, весёлое настроение, вот он и поёт». Отец говорит: «Наверное, пятёрку получил, вот и весело на душе человеку. Всегда весело на душе, когда какое-нибудь хорошее дело сделаешь».

Я как это услышал, ещё больше заорал. Тогда отец говорит:

«Ну ладно, Вовка, порадуй отца, покажи свой дневник». Тут я сразу петь перестал. «Зачем?» - спрашиваю. «Да ладно у ж, - говорит отец, - показывай, чего там, я вижу, тебе очень хочется дневник показать». Берёт он у меня дневник, видит там эту двойку и говорит: «Ты гляди, получил двойку и поёт! Этого ещё не хватало! Что он, с ума сошёл? Ну-ка, Вова, иди сюда! У тебя случайно нет температуры?» - «Нету у м е н я, - говорю, - никакой температуры…» Отец развёл руками и говорит: «Тогда придётся тебя наказать за это пение…»

Вот как мне не везёт!

Четыре цвета

Первоклассник Алик нарисовал: сиреневого верблюда, зелёную лошадку, синюю утку и красного зайца.

Папа, увидев рисунок, сказал:

- Разве бывают сиреневые верблюды, зелёные лошадки, синие утки и красные зайцы?

- Не б ы в а ю т, - сказал печально сын. - Но у меня было только четыре краски… Вот что я сделаю!

И он тут же нарисовал: красный мак, зелёный огурец, синее небо и сиреневую сирень…

Луша

Третий день Жорик сидит с букварём. Трудно читать по складам. Никак не даётся слово. Только второй слог запомнит, как забывает первый. Да ещё собака лает…

Л-У-ЛУ

Ш-А-ША

Забыл первый слог.

Л-У-ЛУ

Ш-А-ША

Забыл первый слог.

Л-У-ЛА

Собака лает на дворе. А Жорику трудно.

Сначала - ША.

Потом - ЛУ.

А может, наоборот? Трудно Жорику. Да ещё собака лает!

Мешает Жорику собака.

Так, з н а ч и т, - ШУ.

И получается - ШУ-ШУ.

Жорик чешет затылок. Что-то не то.

И ещё собака лает…

Надоедливый Миша

Миша выучил наизусть два стихотворения, и не стало от него покоя. Он залезал на табуретки, на диваны, даже на столы и, мотнув головой, начинал сразу читать одно стихотворение за другим.

Один раз он пошёл на ёлку к девочке Маше, не снимая пальто, влез на стул и стал читать одно стихотворение за другим. Маша даже сказала ему: «Миша; ты же не артист!»

Но он не слышал, дочитал всё до конца, слез со стула и был такой довольный, что даже удивительно!

А летом он поехал в деревню. В саду у бабушки был большой пень. Миша зале зал на пень и начинал читать бабушке одно стихотворение за другим.

Надо думать, как он на доел своей бабушке!

Тогда бабушка взяла

Мишу в лес. А в лесу была вырубка. И тут Миша увидел такое количество пней, что у него глаза разбежались.

На какой пень становиться?

Он здорово растерялся!

И вот такого растерянного бабушка его привела обратно.

И с тех пор он не читал стихотворений, если у него не просили.

Еж

Принёс я в класс ежа. Никуда его не вытаскиваю. Сидит он в сумке. Никто про него не знает. Вдруг учитель говорит: «Что это такое?» Я говорю: «Ёж». - «Где ёж?» - спрашивает учитель. «Здесь», - говорю.

А он говорит: «А вообще я не тебя спрашиваю. Я Мишу Галкина спрашиваю», - и на доску показывает. «Это существительное», - говорит Миша Галкин. «Правильно, - говорит учитель, - а ты выйди с ежом!»

Как я боялся

Когда я впервые шёл в школу первого сентября в первый класс, я очень боялся, что меня там будут сразу что-нибудь сложное спрашивать.

Например, спросят: сколько будет 973 и 772? Или: где находится такой-то город, который я не знаю, где он находится. Или заставят быстро читать, а я не смогу - и мне по ставят двойку.

Хотя родители меня уверяли, что ничего подобного не произойдёт, я всё равно волновался.

И вот такой взволнованный, растерянный, даже напуганный я вошёл в класс, сел за парту и тихо спросил своего соседа:

- Писать умеешь?

Он покачал головой.

- А девятьсот семьдесят три и семьсот семьдесят два можешь сложить?

Он покачал головой и испуганно на меня посмотрел.

- А быстро умеешь читать?

Он совсем перепугался, чуть под парту не полез. Читать он совершенно не умел.

Я кое-как читать умел, но всё равно боялся.

В это время учительница спросила меня, как моя фамилия, а я решил, что меня сейчас заставят быстро читать или слагать большие цифры, и сказал:

- Я ничего не знаю!

- Чего не знаешь? - удивилась учительница.

- Ничего я не знаю! - крикнул я испуганно.

- А как зовут тебя, знаешь?

- Не знаю! - сказал я.

- Ни фамилии своей, ни имени не знаешь?

- Ничего не знаю! - повторил я.

В классе засмеялись.

Тогда я сквозь шум и смех класса крикнул во всё горло:

- Свою фамилию и своё имя я знаю, но больше я ничего не знаю!

Учительница улыбнулась и сказала: