Удивительные дети

- А где твоя голова была? - говорит Санька.

- Н и г д е, - говорю, - не была, какое твоё дело!

Он засмеялся и больше про мою голову не стал распространяться.

Мы с ним пошли в клуб. Он влез на сцену и крикнул:

- Представление начинается! - И начал так кривляться, прыгать и такие строить рожи, что я даже захлопал. Он поднял много пыли, но всё продолжал плясать и строить рожи, пока не устал, а потом спрыгнул вниз и сказал:

- Наверное, я всё-таки артистом буду…

Мы вышли на воздух.

В лагерь входили «войска». Бил барабан. А впереди несли знамя.

Кто-то крикнул:

- Глядите! Хе-хе! Болтун-то в нашем лагере объявился!

И я увидел длинноносого. Который там, в лесу, сказал, что язык мой как мельница треплется…

Все разбежались по лагерю, а этот мальчишка ко мне подбежал.

- Болтун, - говорит, - опять здесь!

Не долго думая, схватил я его за рубашку, и он меня за рубашку схватил. И мы вместе покатились по траве.

Санька кинулся нас разнимать, но мы крепко друг другу в рубашки вцепились.

Кое-как нас разняли.

И вот мы стоим друг перед другом в своих разорванных рубашках, а вокруг нас почти весь лагерь стоит.

Какая-то девушка говорит:

- Чей это ребёнок?

Все молчат.

Выясняется, что я тут совершенно ничей, и тогда она кричит:

- Как мог попасть сюда этот мальчик?

Все опять молчат, и тогда она уже тише говорит:

- Каким образом этот ребёнок здесь?

Выходит вперёд мой друг Санька, имеющий талант разговаривать с людьми, и говорит:

- Товарищ старшая пионервожатая! Это Валька. Это я привёл его в наш лагерь. Что ж здесь такого?

- Как что такого? - возмущается вожатая. - По-твоему, здесь нет ничего такого? Пришёл с улицы и ещё дерётся?!

Санька (здорово он всё-таки умеет разговаривать с людьми!) спокойно ей отвечает:

- По-моему, ничего такого в этом нет. Тем более его дразнили.

- А может быть, у него инфекция? - говорит во жатая,

- Нету у него и н ф е к ц и и, - говорит Санька.

- Откуда ты можешь знать, есть у него инфекция или нет?

- Я в и ж у, - говорит Санька.

- Ты ничего не в и д и ш ь, - говорит вожатая, - у любого постороннего может быть инфекция!

Тогда я сказал:

- У меня нет никакой инфекции!

- Это ещё неизвестно!

- А ты, - сказала вожатая Саньке, - всего лишь только отдыхающий пионер, а ведёшь себя так, как будто ты начальник лагеря.

И тут Санька, так здорово умеющий разговаривать с людьми, вдруг заплакал.

Появился начальник лагеря. Он посмотрел на мой вид, взял меня за руку и, ни слова не говоря, только хмурясь, вы вел меня за ворота.

- Не пускайте сюда посторонних! - сказал он часовым.

На брёвнах

Матвей Савельич увидел, что у меня такое неважное на строение, предложил мне на брёвна сесть, И сам тоже сел на брёвна, закурил и говорит:

- Место у нас хорошее… природа… воздух… озеро под боком…

- У вас в лагерь никого не пускают, что ли? - спрашиваю.

- Кого пускают, а кого н е т, - говорит.

- Никого не п у с к а ю т, - сказал я.

Он, видимо, плохо слышал, часто переспрашивал. А тут он совсем не услышал.

- Лодка у меня б ы л а, - говорит, - так я её продал… всё думаю новую лодку сделать, да время никак не найду для этой лодки…

- Чего ж у вас лодки-то нет? У всех лодки есть, а у вас нет…

Я думал, у него лодка есть, думал, он меня на лодке по катает, рыбу, думал, половим, а у него нет…

- Так была же лодка, однажды её ребятишки у меня украли, так я её по всему озеру искал…

- И нашли?

- Нашёл, да ну её к лешему…

- Значит, вы рыбу теперь не ловите?

- Да ну её к лешему…

- А раньше ловили?

- Раньше ловил.

- А теперь почему не ловите?

- А на кой леший рыба нужна, кто её чистить-то будет, коли хозяйки нет?

- Почему нет?

- Не женат.

- Почему?

- А войны?

- Чего войны?

- Чудак! Всё ж войны: первая немецкая, столыпинская, так? Революционная - два? А после финская, а после Отечественная…

- На войне убили?

- Кого?

- Жену.

- Фу-ты! Как же её убить-то могли, коли её сроду не было. Поскольку войны были.

- А перерывы-то были?

- Перерывы-то? Ну, были. А можно сказать, и не было.

Не перерывы это, скажу я тебе, чтобы человек спокойно, обстоятельно жениться мог. Это, может, по книжкам там вашим были перерывы. А на самом-то деле не было.

- А как же другие женились?

- Кто другие?

- Отец мой, например, соседи…

- Соседи-то? А бог их знает…

- Да и не только они, - сказал я.

- Да много больно ты знаешь! - сказал он.

- Как же мне не знать! - сказал я.

- Умные все больно стали…

Он замолчал, всё курил.

Наверх мне не хотелось подниматься. Есть тоже не хоте лось. Я сидел. - начал я себе помещение строить. Лес-то надо ру бить? А рядом-то рубить не разрешалось? Сам рубил. Сaм возил. А пни ломом корчевал… А потом, значит, ягоды: крыжовник, сморода, а теперь, значит, яблоки собираю… смороду собираю… крыжовник собираю…

- А вас в лагерь не пускают? - спросил я. -… если участок в культуру привести, в божеский вид привести, можно тебе всё что угодно посадить, ведь так?

- Отчего же вы в то время не женились?

- Когда?

- Войны-то ведь не было.

- А участок-то надо было в божеский вид приводить?

А был лес. Ничего и не было. А лес-то, он шишки одни даёт.

Вот теперь сколько я крыжовника снимаю? А? Много снимаю!