Удивительные дети (сборник)

– Мама моя пошла и назвала меня Русланом, а отец как услышал, стал скандалить: он меня Сашей хотел назвать, в честь своего брата, героя Гражданской войны. «Не потерплю, – говорит, – чтобы моего сына таким именем звали! Не хватает ещё, чтобы его Рогдаем называли…» Мама ему говорит, что это имя старинное, былинное, так отец совсем разошёлся. «Какие-то допотопные имена, – говорит, – никакой современности и далеки от революции; в таком случае как звали мы его Лялькой, так и будем звать».

Санька говорит:

– Ерунда, подумаешь! Ничего в этом страшного, я считаю, нет. Хуже, когда вырастешь. К примеру, станешь маршалом… Как же тут можно Лялькой называться – ума не приложу…

– Да я, может, маршалом и не буду… – говорю. – А если буду маршалом – Русланом будут звать…

– Да ты не расстраивайся, – говорят ребята, – нервы не трепли из-за этого.

Один говорит:

– Если каждый будет маршалом, тогда у нас одни только маршалы будут по улицам ходить… Не так-то это просто…

Но, в общем, они все ко мне очень сочувственно отнеслись.

Только один, с таким длиннющим носом, говорит:

– Здорово он всё-таки треплется, этот парнишка! Язык у него как мельница, даже родственника своего, героя, успел приплести…

В это время в лесу раздались звуки какой-то дудочки, и все побежали на этот звук, только Санька остался.

– Да ну её к чёрту, – говорит, – эту войну! Если бы настоящая война была, а то игра…

Мы с ним медленно пошли, и он сказал:

– Давай я тебя Валькой буду звать. Две буквы отбросим. И всё. А на место их другие поставим. Совершенно другое имя будет. Какое имеют значение какие-то две буквы!

Я согласился, что две буквы действительно никакого значения не имеют, и даже обрадовался, что так всё вышло. У меня с моим именем всегда какие-то насмешки и неприятности получались. Каждому на свете нужно было рассказывать и объяснять, как это меня девчоночьим именем назвали. Вот вам, пожалуйста, «трепачом» меня назвали – совершенно ни за что ни про что!.. И как это никто не догадался раньше меня Валькой звать! Отпали бы сразу все эти громадные сложности. Не нужно было бы никому ничего объяснять и рассказывать. Всего ведь только нужно было две первые буквы отнять и две другие приставить… Какая у него всё-таки замечательная голова, честное слово!

Конечно, и я бы мог придумать такое, и мои родители, но ни я, ни мои родители ведь этого не придумали!

Мы немного прошли, Санька засмеялся и говорит:

– С этими именами много всякой чепухи происходит. Помню такую историю. Ох и история! Представь себе, в нашем дворе рыжий Санька, я – Санька и Копылов. Три Саньки. А двор один. Например, я зову Саньку рыжего, а Копылов отзывается. Или меня зовёт Санька рыжий, а я думаю, Копылова зовут. Один раз я назвал Саньку рыжего Рыжим. Чтоб он знал, что его зовут, а не другого. Так рыжий Санька обиделся. И Копылова нельзя Копыловым звать. Обижается тоже. «Для чего же тогда, – говорит, – я Санька? Не для того, чтобы меня Копыловым звали. А для того, чтоб меня Санькой звали…»

– Ну и чего же вы сделали? – спрашиваю.

– А ничего не сделали, – говорит Санька, – так и жили…

Кочерыжки

– Мы только недавно прибыли, – рассказывал Санька по дороге, – так что не всех пока знаем, вот я тебя и поймал…

Я был рад, что он меня поймал, как-никак, всё-таки нашёл себе приятеля, а что он сначала напугал меня, так это не важно.

– Вот и хорошо, что поймал, – говорю.

Мы подошли с ним к воротам лагеря, и он меня слегка подтолкнул, чтобы я, значит, не стеснялся. Он мне перед этим сказал, что начальник лагеря «на войне», и старшая пионервожатая тоже, так что бояться некого.

Я хотел пройти в ворота, но часовые своими палками, на концах которых были флажки, загородили дорогу.

Санька как закричит на них:

– Да вы что, своего не признали? Зачем вас сюда поставили – непонятно!

Они только руками развели и посторонились.

Вот это Санька! Ловко нашёлся, ничего не скажешь!

– Я же тебе говорил, – сказал Санька, – что тут никто ещё толком друг друга не знает. Так что ты можешь быть спокоен на этот счёт. Денька через два, конечно, дело сложнее будет. А сейчас… – он присвистнул, – шагай за мной!

– И обедать можно, никто не узнает? – спросил я.

– Тут сложней, – сказал он, – а ты есть, что ли, захотел?

– Да нет. Я просто так…

– Да брось ты стесняться, шагай за мной!

Я всё его уверял, что ел недавно, а он меня и слушать не хотел.

Я возле кухни остался, а он прямо в кухню пошёл. Выходит вместе с поваром, а в руке у него капустная кочерыжка.

– Погрызи, – говорит, – чтоб голодным не ходить.

– Да вовсе я не голодный, – говорю.

– Да ты грызи, чего ты ломаешься. – И суёт мне эту кочерыжку. Да я её и вправду не хотел.

– Грызи, грызи, – говорит повар, – а мало будет, за новой кочерыжкой приходи.

Санька радостно говорит:

– У них там кочерыжек – видимо-невидимо!

И к повару обращается:

– Новенький, понимаете, только что прибыл, запоздал маленько, а есть хочется ребёнку, – и мне моргает, чтобы я молчал.

– Ишь ты! – говорит повар. – Может, котлету тебе вынести?