Удивительные истории о 90-х

Залетев в зал, Оксана растерянно остановилась. На сцене оркестрик играл «Стюардессу по имени Жанна». Человек двадцать гостей орали в унисон с исполнителем и, разведя в стороны руки, «летали» по танцплошадке, сбивая друг друга. Комок ненависти снова заполнил грудь. Поднявшись на сцену, Оксана вырвала у молоденького музыканта трубу и швырнула ее в спину пианиста. Музыка тут же заглохла. Танцующая толпа еще несколько секунд подпрыгивала по инерции, затем все медленно повернулись в ее сторону. Схватив микрофон, Оксана подняла руку с зажатой гранатой.

– Мой сын сейчас умирает в больнице. А где-то среди вас пляшет сволочь по имени Лапшин. Или я уйду отсюда с Лапшиным в больницу, или все вместе уедем в морг.

Удивленные лица собравшихся повернулись в сторону плюгавенького мужичка. Заправив вылезшую из брюк рубашку, он схватил со стула пиджак и пошел к выходу.

Увидев выскочившую из дверей ресторана Окса ну и незнакомого мужчину, Генка аккуратно затушил почти целую сигарету и засунул ее в желтую пачку с надписью Camel.

– Чеку на место вставила? – тихо спросил он, открывая дверцу машины.

– Кого? – не поняла Оксана.

– Она ее даже не выдернула, – раздраженно бросил Лапшин, усаживаясь на заднее сиденье. – Терминатор хренов.

* * *

На цыпочках приблизившись к палате, Оксана прижалась ухом к белой двери. Тишина.

Дверь резко распахнулась. Удар пришелся прямо в лоб. Зажимая руками ушибленное место, Оксана заревела.

– Заходи, – не обратив внимание на ее рев, сказал Павел Леонидович. – Проблемы с ушами в семье были? Этот случай явно наследственный. Не буду тебя медицинской терминологией заморачивать, но если по-простому, то у малыша за ушком есть маленький аппендикс. В этой загогулине собирается гной, давит на мозг и вызывает судороги. В общем, ничего сложного. Готовимся к операции.

* * *

В половине восьмого в палату вошла незнакомая медсестра. Поменяла Сереже пеленку, распашонку, мокрой тряпочкой протерла лицо и, уложив на каталку, вывезла из палаты.

«Ждите здесь», – буркнула девушка, завозя каталку в операционный блок. И все.

Над дверью зажглась панель «Тихо! Идет операция!».

В ладони что-то было. Разжав руку, Оксана прикусила губу. Соска! Как же Сереженька без соски? Ну не врываться же в операционную. Оглядевшись вокруг, она увидела в конце коридора длинную скамейку, обтянутую черным потертым дерматином. Кряхтя, подтащила ее к двери. Поджав ноги, села, засунула в рот соску и тихо зашептала: «Отче наш. Иже еси на небеси».

Глаза закрывались, голос постепенно затухал.

* * *

Вытирая руки белым полотенцем, Павел Леонидович вышел из операционной. Несколько секунд он ошарашенно разглядывал открывшуюся картину. На скамейке у стены, свернувшись калачиком, спала Оксана. Иногда она резко вздрагивала во сне, сжимала кулаки и непроизвольно поправляла торчащую между зубами соску.

* * *

Дверь громко захлопнулась за спиной. Оксана испуганно взглянула на сына. Но Сереженька лишь поморщился и протяжно вздохнул. Вот они и дома! Развязав ленту на одеяле, она положила сына в кроватку и обвела глазами комнату. Надо же, полтора месяца их не было, а ничего не изменилось. Даже вазон с сухим стеблем гибискуса стоял на том же месте.

Взяв вазон, Оксана понесла его на кухню. Вынула из шкафчика мусорное ведро. Сквозь прикрытые шторы прорвался луч солнца. И на сухом столбике что-то блеснуло. Вздрогнув, Оксана впилась глазами в гибискус. Почки! Зеленые! Блестящие! Опустившись на коврик у мойки, Оксана вытирала катящиеся по щекам слезы и счастливо всхлипывала. Жизнь! Вопреки всему! Она продолжается. А значит, все в этом доме будет хорошо.

Юлия Крынская Успеть к алтарю, или Похищение невесты по…

Саня

Дышу часто, будто только пробежал с полной выкладкой марш-бросок. Рубашка мокрая от пота. Привожу себя наспех в порядок. Застегиваю верхние пуговицы и затягиваю узел галстука.

– Как думаешь, гости еще не разошлись? – Марина отпивает шампанское из зеленого горлышка. В глазах безумие и отвага. Шелковый лоскут разорванного рукава черной рубашки полощется по ветру, обнажая синяки на смуглой коже. Фата на растрепанных волосах съехала набок.

– Думаю, еще ждут. – Смотрю на подол черной мини-юбки Марины. – Эти ублюдки точно не тронули тебя?

– Нет. Уроды, конечно. Тридцать кусков! Цена моей жизни – пятнадцать твоих зарплат. – Марина достает из-за широкого пояса смятую красную пачку сигарет.

– Ты как, вообще, к ним попала? – Достаю зажигалку и щелкаю колесиком. – До свадьбы невеста дома сидеть должна. Не показываться никому.

– Ты в Ветхом Завете это вычитал? – Марина пускает дым кольцами. – С девичника возвращалась. Скрутили и затолкали в «девятку» красную, с черным крылом…

– Что же со страной сделали, пока я по горам бегал?

Цыган

Замираю в дверном проеме, глядя на прокуренный полутемный зал. Отжал под себя недавно ресторанчик. Денег вложить в ремонт, казино на втором этаже наладить, и нормально будет качать.

– Здорово, босс! – подваливает ко мне Рыжий, самый расторопный из моих бригадиров.