Удивительные истории о котах

Возвращалась Вера нехотя. Она еще долго бегала вокруг парадной, утопая клетчатыми тапочками в снегу и выкрикивая бестолковое «кис-кис-кис». Продуло насквозь, кожа пошла мурашками, зуб на зуб не попадал.

Хотелось засадить кулаком в стену, но Вера не стала.

Два красных диплома все-таки. Да и не женское это дело – лупить кулаками стенки.

Квартира встретила ватным, парным теплом. Вера выдохнула, не чуя под собой ног, да так и встала.

Дурь выскочила из-под вешалки, бросилась на мокрый тапок, прижалась к ноге, затопталась сама не своя…

А нос-то у нее был шелковый.

Сердечком.

* * *

Через полчаса никто не приехал.

Но плакать Вера больше не собиралась.

Иван Бескровный

Маленький Арсений

1

– Ты всегда хотел от него избавиться! – ругалась Девочка. – Он тебе никогда не нравился!

– Ох и мерзкую он морду скрючил! – смеялся Отец, пиля яичницу и рассказывая, как ночью принял котенка за крысу. – Никуда он не денется, вернется. Он даже пожрать самостоятельно не в силах.

– Тебе приснилось, – сказала Мама. – Я ничего не слышала. Мы просто забыли закрыть окно, и он убежал.

Но Отец настаивал: Арсений вскарабкался на их кровать, забрался ему на грудь. И там улегся, от удовольствия чуть выпустив коготочки, без труда скользнувшие сквозь тонкую майку.

Отец приоткрыл глаза, но, вместо кота, разглядел у себя на груди огромную крысу, впившуюся острыми когтями прямо в грудь. Не раздумывая, он сгреб котенка и бросил точно в противоположную стену. И мгновенно уснул счастливым сном победителя мерзких существ.

А Арсений, представлял Отец, трижды извернулся в полете и воткнулся в стену всеми четырьмя лапами, как и полагается любому падающему коту. Только слегка ударился грудью, но тут же зашуршал по стенке коготками, сползая и тормозя свое стремление к полу.

– И уже потом убежал через окно, – подытожил мужчина. – Наверное.

– Вряд ли он смог бы убежать после такого… – сказала Мама.

– Ты ему что-нибудь сломал! – настаивала Девочка.

– Всё с ним в порядке, – отвечал Отец, пиля яичницу. – С другой стороны, правда, он даже не мяукнул и с окна умудрился спрыгнуть. Нет, ну совсем на сон не похоже! Столько деталей!

– Он больной! – не унималась Девочка.

– Он не больной, – сказала Мама, возвращаясь на кухню. – Он… С особенностями.

У Арсения были разные уши, косолапые задние лапы и торчащий нижний клык. Уши, конечно, были совершенно одинаковыми, но вот левое прибилось к голове и спадало на глаз. А клык торчал на морде флагштоком, перекашивая всю челюсть.

– Можно я не пойду в школу? – спросила Девочка Маму.

– Что это еще? – спросил Папа.

– Когда он вернется, кто-то должен быть дома! Или вдруг кто-то позвонит, что он нашелся?!

– Перезвонит! Нечего дурью маяться, вот еще выдумала, пропускать школу из-за какого-то кота. Только учебный год начался!

Но Мама подмигнула дочери и налила всем чай.

– Поговорим, когда папа уйдет, – шепнула она девочке, и та засияла, подмигнув матери в ответ.

Арсений и родился здесь, в подвале сельского двухэтажного дома, только в другом крыле. Тот подвал был настоящим кошачьим роддомом, и мать Арсения – белоснежная, потерявшаяся кошка – прибилась именно туда. Половина села выстроилась в очередь за котятами, которые – все в мать – родились пушистыми и белоснежными.

Весь подъезд таскал им молоко, кефир, картошку, яйца, а те, что современнее – покупали в сельском магазине кошачий корм, и почему-то всегда – с лососем.

Но Арсений паршиво ел. Все-то у него текло и валилось мимо пасти, никак он не мог управиться со своим торчащим зубом. И когда пришло время – Арсений остался без хозяина.

– Такого ребенку не принесешь, – рассуждала бабка у дома. – Пугаться будет. Чего доброго, неправильный образ животного отложится! Страшный больно!

– У самой-то зубы враскоряку! – хохотала ее подружка; вместе они со скамейки во дворе наблюдали за шествием людей в подвал.

– Топить надо, – говорила третья. – Сейчас всех разберут, она его и бросит!

– Сам подохнет, он и не ест ничего, – отвечала первая.

– Ты тож не жрешь ничего, Васильна, – вторая бабка не унималась. – Нинка, давай Васильну утопим! – бабка гаркнула и залилась таким сиплым смехом, что в окнах напротив замелькали лица жильцов.

– Подохнет, подохнет, – причитала третья. – Только его писка мне не хватало! Она же под моей квартирой окотилась! Не усну я, если он выть там с голоду будет!

Кошка действительно ушла, а Арсений действительно остался. Плакал он или нет – никто не выяснил. Бабке могло прислышиться, это могли «ныть» деревянные перекрытия или ее собственный муж-дед, издававший во сне звуки, вполне подходящие для помирающего, голодного кота.

Но как-то ночью бабка все-таки спустилась в подвал. Маленький Арсений был похож на мохнатую гусеницу, сжавшуюся в тугую спираль. Он один лежал в большой коробке из-под телевизора, с тряпкой на дне, крышкой с молоком, но молоком, расплесканным вокруг. Все в подвале было слишком большим: и коробка, и трубы, под которыми он лежал, и черное пространство подвала… В сравнении с ним – пугающе маленькой белой точкой.