Удивительные истории о врачах

Пришедшие с работы родители застали захватывающую картину: по мокрым полам квартиры, лихо пробуксовывая когтями на поворотах, несся мокрый всклокоченный Барсик, проигрывая некоторое расстояние собственным глазам-плошкам – те, судя по форе, дали низкий старт мгновением раньше. Следом, в маске ныряльщика с трубкой на отлете, повторяя пробуксовку на поворотах с несколько меньшей грацией (когтями не вышел), мчался Андрей. Квартиру потряс вопль: «БАРСИК, СКОТОБАЗА, ИЗ-ЗА ТЕБЯ Я ТЕПЕРЬ ЗОМБИ!!! ВЕРНИ МНЕ ДУШУ, СВОЛОЧЬ!!!» Вздохнув, отец пошел ловить зомби, а мать – вызывать спецбригаду. Роберт Мамиконян ДР в центре реабилитации

Был вторник. По вторникам обычно было мало передозировок. Мало поступлений. И мало выездов. В смене нас было четверо. И доктор Техада, который обычно сидел в кабинете и что-то писал либо спал, положив голову на стол. Шли вторые сутки подряд. Мы очень устали. Мы были друзьями. Первое поступление было в 22.20. Хоть и с соседней улицы, но поздно. С доктором пошли двое. После неудачи он всегда открывал дверь реанимации по-особому. И вот сейчас так же. Звук сдираемых с рук перчаток и его фигура в коридоре. Когда мы на него смотрели, он иногда качал головой, глядя на свои руки. Это повторилось в 22.46 и 23.11. Все так же. Похоже на дежавю. Как и вся наша работа.

– Надо отвезти их.

– Кто сегодня в Стиксе работает?

– Борха.

Мы называли отделение для умерших Стиксом. Чтоб не называть его иначе. Чтоб скрасить то, что не скрашивается.

– Положить бы монеты им на глаза…

– Харон такие не примет. Евро…

Анна всегда была евроскептиком.

Вернувшись, Стефан и Хайме сказали мне:

– Давай кушать.

Мы ели пан сон томате, хамон и остатки какой-то разогретой паэльи. Все было ужасно невкусно. Потом. Что было потом?

Потом кто-то поставил на стол шампанское. Скорее это была кава. Пить алкоголь нельзя, поэтому его быстро разлили по кружкам и спрятали бутылку в рюкзак. Вы знаете, каким невкусным становится игристое, когда его пьешь из затертых кофейных кружек? Сила воображения пропадает, пузырьки лопаются бесцельно, окаймленные непрозрачным фарфором.

Внушение ли, но кава отдавала кофеем.

– Предложить доктору?

– Попробуй.

Техада, как всегда, отказался.

Мы молчали.

– Сыграй Шопена, – попросил я Анну.

– Как поляки, так сразу Шопен. Это расизм, – улыбнулась она.

Анна очень трагично улыбалась всегда. И посему совершенно неотразимо.

Хайме достал айпод. Или айпад. Не имея, я их всегда путаю.

Анна открыла пианино. Она играла, ведя пальцами по светящимся клавишам, и светилась сама. У нее были очень красивые соломенные волосы и изящные длинные, бледные пальцы.

Закрыв глаза, я трепетал. Беспокойно билось сердце.

Мы были похожи на космических бродяг, блуждающих в галактиках, где нет настоящего солнца и пианин, вкусной еды и бокалов для шампанского.

Поступление. Уже за полночь.

Это была проститутка с улицы Десенганьё. Мулатка. Мы ее узнали.

Пошли Стефан и Хайме. Шопен закончился. В кружке бессмысленно пузырилась кава.

Я старался не быть. Прошел, наверное, час. Или нет.

Доктор Техада вышел. Как обычно. Как обычно, когда у него что-то получалось. Он посмотрел мне в глаза.

Доктор присоединился к нам:

– Вижу, у вас кофе пузырится. Отлей-ка мне немного.

Он взял кружку в руки и задумался.

– У меня день рождения, – оправдался я.

Он кивнул головой в сторону коридора и вопросительно посмотрел на Стефана.

– Спит, – ответил Стефан.

– Ну что ж, хоть что-то. С днем рождения, Роберт. Постарайся быть. Все будет хорошо. Но не сегодня.

Так испанцы не говорят. Это был особый день рождения.

_Алоэ

Это хорошая история.

Был конец апреля. Мадрид. Мы работали в центре по реабилитации наркоманов, были усталы, разбиты, но удивительно бодры и наполнены жизнью.

Нас со Стефаном отправили по какому-то делу в Андалусию.

На два-три дня. Не помню, что именно за дело, но прекрасно помню, как, сев в ave (скоростной поезд), мы сразу же заснули, имея за плечами три месяца обрывистого, нервного сна.

Такая несогретость, когда спишь в ординаторской!

В Андалусии, а именно в Малаге, мы собирались было брать отель, тем более деньги на него были выделены. Но мои замечательные друзья неистово и совсем не по-европейски настояли, чтобы мы остановились у них на вилле. От города, конечно, 30 км, но мы все равно брали машину.

Мы согласились, тем более что самих хозяев мы никак не стесняли этим. Дом был огромный, а нам выделили отдельную пристройку для гостей. У нее был свой въезд справа от основного здания и все для автономной жизни.

Хозяева же частично были в отъезде, а те, кто был дома, постоянно пропадали в Малаге или Севилье по делам.

Закончив свои задания, мы со Стефаном получили целый свободной день. Ну и, утомленные всем, что было той зимой, решили пойти полежать на пляже. Впервые за… У меня, по-моему, за жизнь. Просто лежать на песке.

Без какой-либо пляжной экипировки – просто разделись до трусов, легли на песок и стали беседовать.

Местные странно на нас смотрели, но что делать?! Мы люди северные, и после прорубей и северных сияний можно и полежать на пляже не в сезон.