Удивительные приключения дядюшки Антифера (иллюстр.)

— Но, дядя, если уже известно, где находится это самое гнездышко, им ничего не стоит опустошить его раньше вас!

— Позволь, племянничек, позволь! — воскликнул дядюшка Антифер.— Неужели ты считаешь меня дурачком, способным отдать ключ от сейфа с драгоценностями?

Жильдас Трегомен, со своей стороны, подкрепил это заявление выразительным жестом отрицания:

— От сейфа, где хранятся сто миллионов!

Пресловутые «сто миллионов» так раздули щеки Пьера-Сервана-Мало, что, казалось, он вот-вот задохнется.

По-видимому, дядюшка надеялся, что эта новость будет встречена криками восторга, но его постигло жестокое разочарование. Как! Золотой дождь, которому могла бы позавидовать Даная [175], ливень из алмазов и драгоценных камней падал на этот жалкий домишко на улице От-Салль, а они и руки навстречу ему не протянули, и не ломали крышу, чтобы не потерять ни капли!

Да, это истинная правда! Торжественное заявление о ста миллионах было встречено молчанием.

— Ах, так! — вознегодовал дядюшка Антифер, поочередно обводя взглядом сестру, племянника, племянницу и своего друга.— Почему у вас такие постные лица? Разве задул встречный ветер?

Несмотря на грозный окрик, физиономии присутствующих нисколько не повеселели.

— Как! — продолжал дядюшка Антифер.— Я сообщаю вам, что теперь я богат, как Крез [176], что я вернулся из Эльдорадо [177]на корабле, доверху нагруженном сокровищами, что ни у какого набоба не наберется столько золота, а вам даже в голову не приходит меня поздравить?…

Молчание. Потупленные взоры. Нахмуренные лица.

— А ты что скажешь, Нанон?…

— Да, братец, это хорошие деньги…

— «Хорошие деньги»!… Стоит лишь захотеть — и в течение целого года вы можете тратить каждый день по триста тысяч франков только на еду!… А ты, Эногат, ты тоже считаешь, что это хорошие деньги?

— Боже мой, дядя! — ответила молодая девушка.— К чему такое богатство?…

— О, я знаю. Я хорошо знаю этот мотив: «Не в деньгах счастье!» Вы такого же мнения, господин капитан дальнего плавания, вы тоже так думаете?— в упор спросил племянника дядюшка Антифер.

— По-моему,— ответил Жюэль,— ваш египтянин должен был оставить вам в наследство заодно и титул паши, а то ведь столько денег — и никакого титула…

— Хе-хе… Антифер-паша…— произнес, улыбаясь, Трегомен.

— Помалкивай, лодочник! — прикрикнул на него Антифер таким тоном, словно приказывал брать рифы [178]на парусах.— Не вздумаешь ли ты еще меня высмеивать, бывший капитан «Прекрасной Амелии»?

— Я — тебя? Моего достойного друга? Упаси меня Боже! — ответил Трегомен. — И, если тебя так радуют твои сто миллионов франков, я приношу тебе сто миллионов поздравлений…

А в самом деле, почему вся семья так холодно отнеслась к событию, вызвавшему у хозяина дома ликование? Может быть, он уже не мечтает о блестящих партиях для племянницы и племянника?… Может, он отказался теперь от мысли запретить или отсрочить свадьбу Жюэля и Эногат, хотя и получил ожидаемую долготу раньше пятого апреля? По правде говоря, эти соображения тревожили Эногат и Жюэля, Нанон и Жильдаса Трегомена.

Трегомен решил вызвать друга на откровенность. Лучше всего сразу узнать, каковы его намерения. По крайней мере, можно же поспорить с этим ужасным человеком и заставить его прислушаться к здравому смыслу. Нельзя позволить ему вариться в собственном соку!

— Послушай, старина,— мягко сказал Трегомен,— предположим, эти миллионы уже у тебя…

— Предположим?… А зачем мне предполагать?…

— Хорошо, будем считать, что они уже у тебя… И вот ты, такой простой человек, привыкший к скромной жизни, скажи, пожалуйста, что ты намерен с ними делать?

— Все, что мне заблагорассудится,— самодовольно ответил дядюшка Антифер.

— Надеюсь, ты не собираешься купить Сен-Мало?…

— И Сен-Мало, и Сен-Серван, и Динар! А если захочу, то в придачу еще и этот дурацкий ручей Ранс, куда вода заходит только во время прилива!

Дядюшка Антифер отлично знал, что, отозвавшись так пренебрежительно о Рансе, он задевает за живое человека, в продолжение двадцати лет поднимавшегося и спускавшегося по этой прекрасной реке.

— Пусть так! — стиснул зубы Трегомен.— Но ведь ты при всем желании не сможешь съесть лишний кусок или выпить лишнюю рюмку. Разве что купишь себе второй желудок…

— Я куплю все, что мне вздумается, запомни это, пресноводник! И если мне противоречат, если я встречаю непонимание даже в моей семье…— Это он сказал в сторону обрученных.— То я проем мои сто миллионов, промотаю их, обращу в дым, в пыль!… И Жюэль и Эногат не получат ни франка из пятидесяти миллионов, которые я хотел завещать каждому из них…

— Проще сказать — сто миллионов обоим.

— Почему?

— Потому что они собираются стать мужем и женой!…

Жгучий вопрос всплыл наконец на поверхность.

— Эй ты, лодочник! — зычным голосом прикрикнул дядюшка Антифер.— Взберись-ка лучше на бом-брамсель [179]и погляди на горизонт!

Таким образом дядюшка Антифер обычно отправлял Трегомена «проветриваться». Он выражался, конечно, фигурально, потому что водрузить такую громадину на верхнюю площадку какой-либо мачты без помощи судового ворота [180]невозможно.