Удивительные приключения Яна Корнела

Поскольку каждый корабль, проходящий мимо Голубиного острова, легко прибивается к нему сильным течением и должен проплывать прямо у него под носом, испанцы построили на нем свои укрепления. У другого берега было довольно мелко, каменисто и там обязательно бы застрял киль любого порядочного корабля. За всеми этими преградами Маракайбо светится как желанная цель в самом западном уголке залива. Он сияет своими белоснежными домами, построенными на нескольких террасах вдоль берега. Известно, что там, вместе с рабами, живет около четырех тысяч человек. Над крышами домов возвышались величавый собор и несколько монастырей. Уже по одному этому было видно, что там бродила, как вино в бочонке, кипучая жизнь многочисленных торговцев и плантаторов.

Когда мы приблизились к бухте, Лолонуа приказал нам стать на якорь за холмами западного побережья, вне поля зрения Сторожевого острова, и подготовиться к высадке. Теперь почти все его матросы превратились в воинов. Они вооружились самым различным оружием; большинство из них захватило сабли и засунуло за пояс по два пистолета.

Я — со своей единственной рукой, — само собой, не получил оружия. Дю Пюи определил меня вместе с несколькими матросами к корабельной службе, — кораблям во время этой вылазки ставилась не менее важная задача. Селима он послал к канонирам.

Чтобы войти в бухту, необходимо было не дать заговорить пушкам, по крайней мере у самого входа в нее и на Голубином острове, где размещался небольшой испанский гарнизон.

Еще ночью Лолонуа приказал переправить шлюпками около сотни пиратов на тот берег, за которым укрывалась наша флотилия. Они должны были пробраться там до рассвета к береговой батарее, слабо защищенной низким валом, построенным из корзин, наполненных песком и засыпанных землей. Как только забрезжит рассвет, пираты атакуют батарею, а их боевые корабли войдут в бухту и попытаются обезвредить форты Голубиного острова.

Ночь перед атакой — ночь перед битвой! Сколько атак уже пережито мною! Но ни одна из них не походила на другую.

Только одно сближало их. Все ночи перед такими атаками были одинаково скверные — с чутким сном, с бессонницей или с ужасными сновидениями, более кошмарными, чем явь. Накануне их я всегда думал: знай я, что мне предстоит сражаться за доброе и правое дело, я перестал бы волноваться и спал бы спокойным и крепким сном. Вот и завтра, когда еле-еле забрезжит рассвет на востоке, меня снова впутают в борьбу чуждых мне людей и за чуждые интересы. Правда, завтрашний неприятель пиратов будет и моим личным неприятелем, однако мои друзья и союзники, вместе с которыми я буду сражаться против него, нисколько не вызывают у меня к себе симпатий. Безусловно, теперь я иначе смотрел на пиратов, чем тогда, когда впервые услышал о них, и не мог по-прежнему осуждать их — ведь мне стала известна причина, вынудившая большинство из них заняться таким жестоким ремеслом, — но я не мог не видеть и того, что их стремление к захвату денег, сокровищ и всевозможной другой добычи все-таки очень мало чем отличалось от цели тех, против которых они сейчас готовились выступить.

Разумеется, завтра никому не будет никакого дела до моих рассуждений. Да и у самого меня не окажется времени для них, и я буду искренне желать пиратам всяческих удач, — ведь теперь с ними связана моя судьба и мое ближайшее будущее.

Хотя я и не выспался, — я вскочил на ноги одним из первых. С моря дул свежий порывистый ветер, который вполне благоприятствовал планам Лолонуа.

Корабли — около их бортов укрывались маленькие шлюпки — неслышно проплыли вдоль берега, а потом повернули свои железные тараны в сторону бухты. Здесь снова повезло пиратам, — их никто еще не заметил ни на островах, ни на берегу. На рассвете стража или беззаботно заснула или не выставлялась вовсе. Мы ожидали, что поднимется переполох, но кругом было тихо.

В этот момент из-под прикрытия больших кораблей выступили восьмивесельные шлюпки. Переполненные пиратами и погруженные в воду почти до самых краев, они направились к Голубиному острову. В то же время раздались ружейные и пистолетные выстрелы на берегу, где стояла испанская батарея. Там уже наступали пираты, высадившиеся туда по приказу Лолонуа еще ночью. Безусловно, они налетели на испанцев совершенно внезапно, и, к нашему удивлению, батарея даже ни разу не выстрелила по кораблям, — по-видимому, ее действия были целиком отвлечены высадившимися пиратами. Пиратские корабли спокойно, без всякого риска, миновали наиболее опасные места. Когда же, наконец, три пушки грохнули, то ядра упали далеко от цели. Было видно, что они выпустили их второпях, без наводки. Эта первая стрельба с берега оказалась последней, и сюда стали доноситься только глухие пистолетные выстрелы да отдаленные крики. Пистолеты принадлежали пиратам, ружья солдат опоздали. Там завязалась рукопашная схватка.