Удивительные приключения рыбы-лоцмана: 150 000 слов о литературе

Заглавная повесть сборника – история в лучших традициях советской «психологической» фантастики. В недалеком будущем истощенная войнами и экологическими катастрофами Земля пытается спастись, выводя аграрные колонии на незаселенные планеты. В одну из таких колоний прибывает с проверкой инспектор с «материнки» (так переселенцы называют планету-метрополию) Павел Ремус. Поначалу жизнь недавно основанного поселка кажется ему идиллической и чистой, как в первые дни творенья: дружба и взаимовыручка, самоотверженный труд и невинные развлечения, свежий воздух и золотистая древесная стружка, простая здоровая пища и крепкая семья… Однако вскоре Ремус – surprise! – начинает замечать, что с колонией не всё в порядке. И первое, что вызывает его подозрения, – это странная вера колонистов в наивные обереги – камешки с дыркой, которые они носят на шее в знак особого кровного родства с приютившей их планетой… Однако рассчитывать на дальнейшую движуху не стоит: то, что у любого другого автора послужило бы завязкой для динамичного космического боевика, у Галиной становится фундаментом для рассуждений о зыбкости границы, разделяющей откровенное безумие и право личности на выбор собственной судьбы. Аскетичный отказ от внешней эффектности в пользу глубины и философизма роднит «Куриного бога» с текстами Стругацких о мире Полудня.

Совсем иначе дело обстоит во второй по размеру повести сборника, «Солнцеворот»: здесь события и неожиданные повороты, напротив, спрессованы феноменально плотно. В причудливом стимпанковском мире, где телевизор именуется дальновизором, где четырехэтажные дома считаются небоскребами, где тысячелетняя зима давит и душит рыбацкие поселки на берегу моря, похожего на взбесившуюся Балтику, чахлой людской цивилизации противостоит цивилизация разумных оборотней-тюленей. Когда-то между людьми и тюленями царил мир, но сейчас климат изменился, рыбы (основного источника пропитания) становится меньше, и вражда неизбежна… Четырнадцатилетняя Элька, дочка гостиничной служанки, моет полы, враждует с одноклассниками и по-девчачьи фантазирует, примеряя на себя роль внебрачной дочки герцога. Конечно же, случайно спасенный ею тюлень-подранок окажется прекрасным тюленьим принцем, и Элька стремительно вознесется к вершинам величия, богатства и славы. Однако в тот самый момент, когда сюжет вроде бы уверенно потрусит в направлении счастливой развязки, сказка о Золушке обернется мифом об Андромеде, прекрасный принц трансформируется в Персея-неудачника, неспособного спасти возлюбленную от чудовища, а счастливо обретенный отец окажется коварным злодеем, расставляющим силки для юной дурочки. Конструируя богатый и сложный фантастический мир (так и хочется сказать, что неплохо бы прочесть о нем еще пару-тройку историй), Галина в то же время не ограничивается его вдумчивым обустройством, но разыгрывает внутри захватывающую драму, вполне достойную блокбастерной экранизации.

Даже этих двух разительно несхожих между собой текстов было бы достаточно, чтобы составить впечатление о разнообразии творчества Марии Галиной. Если же добавить к этому рассказ-галлюциноз («Лианы, ягуары, женщина»), повесть-фэнтези («Бард»), рассказ-хоррор («Ригель»)… Впрочем, есть у всех этих потрясающе разнообразных историй нечто общее: в каждой из них так или иначе присутствует тема некого пограничья, фронтира – иногда вполне материального, иногда пролегающего в мире идей или духов. Образ места, где реальность преломляется, где идет вечное противостояние между силами хаоса и порядка, волнует Галину давно – с самых ранних ее текстов. Возможно, это связано со смутным, промежуточным положением самой писательницы в культурной среде – всегда между, всегда на границе – фантастики и «большой» литературы, поэзии и прозы, рефлексивной, внешней позиции критика и нерефлексивной позиции писателя… А может, наоборот – на границе она оказалась именно в силу персональных склонностей. Кто ж поймет, никогда не скажешь наверняка. Да и неважно, в сущности, каким ветром Марию Галину занесло на самый передний край. Просто хорошо, что она там и передает вести с фронтира сюда, к нам – в местность куда более спокойную, предсказуемую и – чего греха таить – скучную.

Автохтоны

[23]

Первое и главное, что нужно знать об «Автохтонах» Марии Галиной, – это классический page-turner смертоносной системы «коготок увяз, всей птичке пропасть». Большая это проза или всё же жанровая, в чем заключается главная идея автора, на что похож роман и нужно ли выискивать в нем политические коннотации (а еще не выкипел ли суп и не пора ли за ребенком в детский сад) – обо всем этом вы непременно задумаетесь, но только после того, как дочитаете до конца. А до этого момента плавный, но совершенно неудержимый поток из мистики, обмана и густого локального колорита будет катить вас по переходам и закоулкам этого хитро устроенного текста, не оставляя ни малейшей возможности соскочить.