Удивительный хамелеон (Рассказы)

Она подошла к лосю ближе и всмотрелась в его глаз, который чудесно сохранился. Глаз был нарисован тщательно, видны были лучики радужной оболочки, в зрачке белел блик. Но было что-то особенное в этом глазе. У лосей не бывает таких глаз. Вдруг она поняла, что это глаз человека; может быть, создатель зверей смотрел на собственный глаз в зеркало.

"Как Лигабю", - подумала она и представила, как нищий художник топтался в кустах и на шее у него болталось зеркало; как он стоял под серым небом и разглядывал свою глотку, чтобы изобразить рычащих тигров и львов.

- Эй, там, на пригорке! - послышался снизу мужской голос, и она вздрогнула. Мужчина появился совсем незаметно.

- Добрый день! - откликнулась она, старясь придать голосу приветливость. - Я тут никого не нашла, чтобы поговорить.

Он стоял, уперев руки в бока.

- У вас что, мотор заглох в лесу?

Она спустилась вниз по отлогому склону и протянула ему руку - задолго до того, как он мог до нее дотянуться.

Он вытер свою руку о куртку и только потом нерешительно подал ей.

- Я копал картошку, - сообщил он, и его деревенский выговор показался ей наигранным, чем-то вроде насмешки над ней.

- Пиа Мелькерссон, - представилась она.

- Торе Стенссон, - ответил он, и ей показалось, что он лжет и его зовут иначе. - Так что с вашей машиной? - спросил он с напором. - Шина прокололась? Или мотор перегрелся?

- Я просто хотела посмотреть на скульптуры, - сказала она.

- Скульптуры? - Он усмехнулся. - Страшилища, вот это что. Вот когда они были раскрашены, то назывались "Творение", а сейчас они называются "Страшилища", так и никак иначе. Мне уж даже стыдно должно быть.

- Это вы их сделали? - спросила она с благоговением.

- Нет... я бы так не сказал. Я сделал каркасы, а остальное - Гретель. Жена.

"Женщина! - подумала она. - Так вот в чем дело! Вот почему они так улыбаются! Вот почему я приехала сюда!"

- Это же настоящие произведения искусства.

- Они уже доживают свое, - сказал он. - Так что с машиной?

- С машиной все в порядке, - сказала она и, почувствовав в своем голосе нетерпеливость, поспешила добавить: - Извините меня, я хочу сказать, я ведь вторглась к вам. Но никакой таблички не было.

- Ну что ж, теперь вы их посмотрели. - И он кивнул в сторону зверей.

- Так жалко, что у меня нет пленки в фотоаппарате.

Он бросил на нее косой взгляд. Было что-то недоверчивое и в то же время хитрое во взгляде Стенссона. Она даже немного боялась его.

- Если с машиной все в порядке, - сказал он, - то теперь вам можно ехать.

- Я занимаюсь историей искусств, - услышала она собственный голос. - Я профессор. Специализируюсь на народном искусстве.

- Она больна и лежит, - сказал он с враждебностью в голосе.

- Может быть, я вам позвоню, - сказала она. - Мне бы так хотелось сфотографировать...

- Все это болтовня, - отрезал он, и так бесцеремонно, что она почувствовала себя ребенком, которому дали оплеуху. В груди все вспыхнуло от злости, ей захотелось больно пнуть его по ноге. Привратник рая!

- Я бы предпочла позвонить вашей жене и поговорить с ней лично, настойчиво сказала она.

- Зачем это? Мы хотим жить спокойно, мы не хотим, чтобы вокруг нас сновали всякие личности. Вот так-то.

Онемев от злобы, она развернулась и зашагала вверх по дороге.

Оглянувшись через плечо, она увидела, что он стоит все так же, уперев руки в бока, с мрачным выражением на лице.

- Повесьте табличку! - крикнула она ему.

- Она умерла! - отозвался он. - Иначе бы ноги вашей здесь не было! Она умерла вчера! Наша собака! Но мы заведем другую, слышите! И тогда ей можно будет болеть спокойно!

Пиа добралась до машины, села за руль, хлопнула дверцей и поехала дальше в лес, потому что снова проезжать мимо владений Торе Стенссона ей не хотелось. Но через некоторое время лесная дорога закончилась. Пришлось разворачиваться. Что он, сказать не мог?

Брызгая гравием из-под колес, она проехала мимо дома и склона, на котором стояли звери. Краем глаза ей удалось увидеть широкие рога и тяжелую серую верхнюю губу лося. На повороте она чуть не попала в канаву.

Ему только этого и было нужно.

- Так что же у вас все-таки с машиной?

Что ж, возможно, его жена действительно серьезно больна. А может быть, он избил ее, запер.

* * *

Пиа подъехала к дому, который снимала, и уже через окно увидела чистые, белые листы бумаги, дожидавшиеся статьи о райской птице Сирин и райской птице Алконост в русском фольклоре (ведь надо же чем-нибудь заниматься, даже если ты в отпуске).

Она вошла внутрь, поставила вариться чашку кофе, а сама принялась листать местный телефонный справочник, пока не нашла Торе и Гретель Стенссонов. Она надеялась, что ей ответит женщина, но в ухе у нее засверлил раздраженный голос Торе Стенссона.

- В чем дело? - спросил он, потому что она ничего не смогла из себя выдавить. - Если это госпожа профессорша, то позвольте откланяться! - И с грохотом бросил трубку.

Пиа поставила еще кофе и попробовала успокоиться, но она могла думать только о зверях и о женщине, которая создала зверей; женщине, о которой она ничего не знала и потому думала, что знает все.