Удмурт из Медельина

В свое время — с Кубы от Кастро свалило много людей, все они нашли прибежище в Майами, ставшем главным центром кубинской эмиграции. Кубинский вариант испанского — здесь один из доминирующих языков. Кубинский флаг — один из самых распространенных муралов на стенах. Сейчас уже многое изменилось — Фиделя нет больше в живых, вот-вот за ним последует и старый Рауль — но кубинцы всё еще мечтают вернуться и отомстить. Хотя непонятно — кому.

Так как Фидель «разгрузил» после революции тюрьмы — процент уголовников в кубинской эмиграции сильно превышал таковой как в кубинском, так и в американском обществе: короче говоря, Фидель сильно «удружил» американцам. Кубинская мафия быстро заняла лидирующие позиции в торговле людьми, проституции и контрабанде — но вот во всём, что связано было с наркотиками, они безнадежно уступали мексиканцам, контролируя только некоторые конечные сети распространения и то только в своих кварталах. Попытки зайти на рынок были — но все они обычно кончались отрезанными головами, руками и ногами. Мексиканцы были большими любителями расчлененки. И за кубинцами не стояло ни своего государства, ни своего народа.

Чикофф предложил разменный вариант. Они участвуют своими людьми и активами в свержении правительства Мадуро в Венесуэле, а взамен получают контроль над одной из крупнейших стран в «кокаиновом ожерелье». Это помогает им в несколько лет сформировать картели не слабее, чем колумбийские и мексиканские.

Большая часть кубинцев, поразмыслив, отказались от такого предложения. Смысл? В Венесуэле полно своих уголовников и значит, их ждет долгая и кровавая мафиозная война с многочисленными жертвами. Некоторые даже предположили, что американец провокатор и хочет столкнуть мафиозные кланы в междоусобной войне, чтобы они уничтожили друг друга. Но были и те, кому идея пришлась по душе. Главный был некий Серхио Очо, бывший техник-сержант ВВС США.

Когда Чикофф подъехал к ресторану, где они все собирались — там гремел кубинский рэп, и все были в сборе. Типичные кубинские мачо — голые по пояс или в майках, бородка, волосы зачесаны назад и покрыты бриллиантином. Крутые кубинские ребята. Никто с ним не поздоровался, он прошел через зал, потом в подсобные помещения. Музыка навязла в ушах, хотелось выстрелить в музыкальный центр…

Очоа был на месте, он собирал снайперскую винтовку Калашникова, новенькую. У этого оружия была интересная судьба — она была первоначально предназначена для американского рынка, потом не попала на него из-за санкций, была куплена подставной фирмой в ОАЭ, как гражданский карабин ВПО-126 и отправлена в Йемен контрабандой. Контрабанду перехватило патрульное судно США, весь груз попал сначала в Джибути, потом во Франкфурт, потом в Форт-Лодердейл самолетом, таким образом, она в США все же попала. Там новенькие автоматы и винтовки были уничтожены, о чем был составлен акт, и никто не задумался, а почему нельзя было уничтожить их на месте. На самом же деле ночью к складу подошла машина, и все оружие перегрузили на нее и вот: — оно оказалось в руках кубинских борцов за свободу, у половины из которых были судимости. Сам Очоа едва не влетел за изнасилование — но вовремя свалил в армию.

— Ну, что скажешь? — спросил Очоа.

— Отлично, хефе, давно бы так. Только отполировать спуск и кронштейн укрепить — и все прекрасно. Патроны найдем на месте[23].

Чикофф не спрашивая, налил себе апельсинового сока.

— Сколько ты человек отправил?

— Сто двадцать. Двадцать уехали этой ночью.

— Должно было быть вдвое больше, как минимум.

— Хефе, не все так просто.

— А из этого, — Чикофф кивнул на ящики, — сколько ты собираешься толкнуть на черном рынке?

Очоа поднял руки в ироническом жесте.

— Послушай, Серхио …

Чикофф сел на стол.

— Объясни мне одну простую вещь, которую я никак не могу понять. Хотя я честно, пытался. Много раз. Почему мусульмане сражаются за своего Аллаха и жертвуют своими жизнями, в то время как вы лишь языком чешете…

— Да эти чалмы…

— Заткнись, Серхио. Сейчас говорю я. Я два срока отпахал в долбанном Афганистане. Программа по реконструкции. Она заключалась в том, что из бюджета США выделяли средства, и мы пытались их освоить. Построить школу, больницу. Канализацию, чтобы эти ублюдки в канаву не гадили. А они всё пытались украсть эти деньги. Или ничего не сделать в обмен на них. И я, как куратор провинциальной группы реконструкции то и дело ловил их на лжи. Каждый мой день проходил в попытках этих ублюдков вынести мне мозг.

…

— В то же самое время, талибы платили местным крестьянам по десять долларов в день. Просто ты шел в мечеть и получал десять долларов в день за то, что ты сражался с неверными. Никто и не проверял их особо. Однако они то и дело обстреливали нас и подкладывали СВО. Хотя могли бы точно так же выносить мозг и не хрена не делать за эти десять баксов. Почему так, а? Почему так происходит? Что-то не так со мной? С моей страной? Я как-то не так себя веду, или говорю? Может, мне стоит пристрелить тебя и больше мне никто не будет трахать мозг ближе к ланчу?

Серхио явно струхнул.